Линда подняла пистолет на вытянутой руке и навела его на лежавшего перед ней старика.

Адриан видел все, что делает Линда, видел, но помешать ей не мог. Если бы он был в состоянии сдвинуться с места, отползти куда-нибудь, поднять с земли свой пистолет и выстрелить, он так бы и поступил. Но рана, полученная в результате попадания заряда картечи в спину и позвоночник, парализовала его. Теперь он мог только ждать. Он даже подумал, что, наверное, это неплохо — погибнуть вот так, в бою, зная, что та секунда, которую твой убийца потратит на выстрел в тебя, может стать решающей форой, которая позволит сохранить жизнь той, ради кого ты пришел сюда. В конце концов, так недавно, поняв, что тебя ждет, ты и сам собирался застрелиться. Вот и пришло твое время. Твоя смерть была отсрочена судьбой в тот момент, когда ты увидел, как девочку-подростка, фактически твою соседку, похищают прямо у тебя на глазах. Ты понял, что это неправильно, нечестно, что так быть не должно. И ты сделал все, что мог, и все, о чем просили, нет, что требовали от тебя покойная жена, самоубийца-брат и погибший сын. Все эти события просто растянули твою смерть во времени. Ты действительно сделал даже больше, чем предполагал. Как знать, если Дженнифер повезет, она сможет спрятаться, убежать, добраться до безопасного места, обратиться к людям за помощью и в итоге вернуться домой. Если это так, если она действительно останется в живых, то все, что произошло, было не зря.

Адриан закрыл глаза.

Он отчетливо услышал звук выстрела. Прошли тысячные, затем сотые доли секунды, затем секунда-другая, а смерть все не наступала.

Он по-прежнему ощущал влажную землю под щекой. Он чувствовал, как бьется его сердце, как боль все сильнее терзает его тело. Он даже чувствовал, как проклятая болезнь, словно воспользовавшись тем, что случилось, и тем, что ему было не до того, чтобы сопротивляться ей, перешла в решительное и уже необратимое наступление. Как это происходило, он и сам не понимал, но почему-то угасание собственного разума и стирание былых воспоминаний из памяти Адриан Томас ощущал отчетливо. Ему очень хотелось еще раз услышать голос жены, сына, брата… Он хотел вспомнить какое-нибудь стихотворение, которое облегчило бы ему переход в безумие, беспамятство и в иной мир. Увы, любимые стихи не приходили ему на память, а любимые голоса по-прежнему хранили молчание. Парализованный Адриан лежал на земле и беспомощно наблюдал за тем, как остатки его разума погружаются в темную пучину забвения. Но при всем этом смерть почему-то медлила и отказывалась принимать его в свои объятия.