Впрочем, бо́льшую часть времени, которое Дженнифер проводила в палате парализованного профессора, она читала ему стихи. За это время она стала неплохо разбираться в рифмах и стихотворных размерах, в поэтических жанрах и в классификации направлений и течений классической и современной поэзии. Иногда ее охватывала щемящая тоска, когда она понимала, что, скорее всего, он не слышит и не воспринимает ничего из того, что она ему говорит. Впрочем, Дженнифер брала себя в руки, гнала печаль и отчаяние прочь и продолжала делать свое дело, убеждая себя в том, что главное — это продолжать приходить сюда и читать стихи, а слышит ее старик или нет, уже не так важно.

Девушка протянула руку и положила ладонь на запястье Адриана Томаса. Рука профессора была тонкой и хрупкой, как молодая веточка, а кожа — тонкой, словно бумага.

Дженнифер уже давно навела все необходимые справки: она перелопатила кучу научно-популярной и медицинской литературы и как бы невзначай опросила практически всех врачей, работавших в реабилитационном центре и имевших отношение к лечению и поддержанию жизни профессора Томаса. Результаты исследования оказались предсказуемыми, неопровержимыми и более чем печальными. Пожилой профессор медленно и трудно умирал. Ни остановить этот процесс, ни как-либо повлиять на него было невозможно. Эта пытка его организма могла продолжаться еще довольно долгое время. Как утверждали врачи, можно было лишь надеяться на то, чтобы в результате затухания мозговых функций парализованного и пребывающего в беспамятстве старика хотя бы перестали мучить страшные боли.

Что-то подсказывало Дженнифер, что на самом деле боль никуда не делась и Адриан Томас мучился каждую секунду.

Улыбнувшись человеку, который когда-то спас ей жизнь, она ласково поинтересовалась:

— Профессор, а не почитать ли нам кое-что из Льюиса Кэрролла? По-моему, у него получались отличные стихи. Что скажете?

В уголке губ профессора выступила тонкая струйка слюны. Дженнифер достала носовой платок и аккуратно вытерла Адриану рот. При этом она внимательно вглядывалась в его невидящие глаза. Слишком близок он был к смерти, слишком тяжело давалось ему существование, которое вряд ли можно было назвать даже подобием жизни. Болезнь и тяжелые раны давно должны были убить его, но он почему-то выжил, хотя и остался инвалидом — парализованным, ничего не понимающим, не помнящим и не чувствующим. С точки зрения Дженнифер, все это было неправильно, нечестно.

Она взяла с пола рюкзак и достала из него томик стихов. При этом она внимательно оглядела пространство вокруг себя и профессора. Санитары вывезли на прогулку еще нескольких пациентов и подкатили их инвалидные кресла к клумбам, чтобы те могли полюбоваться распустившимися цветами. На террасе же никого, кроме Дженнифер и профессора, не было. В общем, лучшего времени, чтобы почитать старику стихи, было и не придумать.