— Потом это повторялось?

— Ни разу.

— Она что-нибудь тебе сказала по этому поводу?

— Нет, она со мной практически не разговаривала.

— Смешанные сигналы, — вновь произнес Куинн. — Скажи, Гил, ты был на нее за это зол? За то, что она разделась перед тобой, мастурбировала, а потом делала вид, будто ничего не произошло; за то, что притворялась, словно она тебя вообще не знает, как будто ты недостаточно хорош… Скажи, ты имел на нее за это зуб?

— Я ей ничего не сделал, — прошептал Ванлис.

— Она играла с тобой. Если бы женщина так поступила со мной — возбудила, а потом продинамила, — я бы точно разозлился. И постарался ее трахнуть, чтобы знала, что с мужиками так не шутят. Скажи, Гил, у тебя не возникало такого желания?

— Нет, не возникало.

— Но ты был бы не прочь ее трахнуть? Какая-то часть твоего «я» все-таки хотела ее проучить. Темная сторона, которая есть у каждого, которая хранит обиды и вынашивает планы мести. Неужели у тебя, Гил, ее нет? У меня вот точно есть.

Он весь напрягся в ожидании ответа. Ванлис сидел с несчастным видом, как будто до него наконец дошло, в какую вонючую кучу дерьма он вляпался сегодня вечером.

— Ковач попробует повесить это убийство на меня, — сказал он. — Потому что это трусы Джиллиан Бондюран. Плюс то, что я сейчас вам рассказал. Хотя это она дразнила меня, а не я ее. Ведь так оно и будет?

— Гил, ты — идеальный подозреваемый. И сам это понимаешь. Я прав?

Ванлис медленно кивнул.

— Ее отец приезжал к ней домой, — пробормотал он. — В воскресенье утром. Еще затемно. Я видел, как он выходил из дома. А в понедельник его адвокат дал мне пятьсот долларов, чтобы я никому ничего не говорил.

Куинн воспринял информацию молча. Не торопился с выводами. Гил Ванлис — тот еще аллигатор. Может сказать все, что угодно. Например, что видел рядом с домом Джиллиан постороннего мужчину, бродягу, однорукого калеку… Но он предпочел сказать, что видел Питера Бондюрана и что тот заплатил ему, чтобы он держал язык за зубами.

— Рано утром в воскресенье? — уточнил Куинн.

Охранник кивнул, но головы не поднял.

— Еще затемно?

— Да.

— А что делал ты в этот час, Гил? Где ты был, когда увидел его, и почему он увидел тебя?