Он поднял мегафон, висевший на шее, и его усиленный передатчиком голос гулко отозвался среди зданий:
— Расходитесь! Расходитесь с миром!
Адъютант Ли поднял транспарант, на котором китайскими иероглифами был написан приказ расходиться, а потом перевел на китайский еще и через громкоговоритель — как и все команды Чипа по-английски в дальнейшем.
— Цин бин янь кван во! Пинг саан хой!
Чип был отлично вышколенным знатоком своего дела — он служил в полиции всю свою взрослую жизнь. Но его не могло не поразить то, как на него надвигается стена их десяти тысяч безликих в ярости голов, выкрикивающих кровавые угрозы. Он повторил приказ расходиться, и Ли снова перевел…
— Пинг саан хой!
С винтовками наперевес взвод двинулся вперед, твердо ступая по мостовой. Чип позволил им пройти пятнадцать ярдов и крикнул:
— Стой!
Толпа, сначала застывшая, поползла вперед, как только полицейские остановились. Они подбирались слишком близко, сквернословя, хватая кирпичи и распаляя свою злость. Нахрапистость и безрассудная храбрость озверевшей китайской банды — штука, способная просто потрясти. Никто не забудет, как восемь лет назад подобная лавина бросалась с голыми руками на танки в Пекине.
— …Пинг саан хой!
Когда Чип впервые приехал в Гонконг — бывалый сержант английской полиции, служивший ее величеству королеве в Родезии, Адене и Сингапуре, прошедший подготовку в школе антиповстанческой службы в Фэн Лин, — он казался самому себе матерым служакой. Сегодня Чип понял, что он — большой, крепко сложенный парень, с громким голосом, румяными, как от джина, щеками, в хорошо подогнанной форме, — еще никогда не попадал в такую жаркую переделку. Он сжимал в руке дубинку, которой время от времени ударял по ладони для пущей выразительности.
— Ваша банда, — прогремел он с заметным йоркширским акцентом, — отличается от законопослушной толпы тем, что вы утратили чувство ценности и важности, —
Он замолчал, посмотрел на обожженные солнцем молодые лица и продолжил доверительным тоном:
— Поодиночке каждый из вас — неважно, китайцы или англичане — может быть вполне цивилизованным человеком. Но вместе, в банде, вы становитесь дикарями. Варварами. Дело полиции, парни, — напомнить каждому впавшему в слабоумие существу, что он — личность. Человек. Человек, который может чувствовать боль, у которого кровь может потечь из раны и который не хочет провести ночь в полицейском участке. Короче говоря, парни, расходитесь.