— Будоражащие времена, — сказала она задумчиво, думая, что сможет занять деньги в Лондоне и Нью-Йорке для Гонконгской авиалинии грузовых самолетов, если ей только удастся уговорить премьера Тана добыть у правительства Китая гарантии соблюдения долговых обязательств. В конце концов, Тан ей стольким обязан.

— Я могу помочь тебе с гуйло.

— Я буду очень тебе признателен, если ты поговоришь с нужными людьми в Нью-Йорке.

— Нет, нет. Я не хочу быть брокером.

— Может, вид инвестиционной компании? — рискнул предложить Альфред.

— Может, это и выход.

— Здесь, в Гонконге.

— Конечно, в Гонконге. Здесь поле битвы.

Она помолчала.

— Старый, добрый Гонконг. Поле битвы здесь — пока он твердо стоит на ногах.

— Как шотландские торговые ханы?

— Мы назовем ее «Макинтош-Цин-инвест». И велим секретарям бормотать «Цин» так, чтобы это звучало как Китай.

— Цин-Макинтош будет лучше соответствовать новым условиям.

— Не недооценивай ценности прошлого, Альфред. Гонконг — единственное место в Китае, где можно было уповать на лучшее. Каково для лозунга, Альфред? Стал бы ты рисковать деньгами в надежде на китайское лучшее?

Фиона и девочки могли бы вернуться с подачи этого лозунга, подумала она, пока размышляла над способами вернуть полный контроль над ханом Макфаркаров.

— Забойный лозунг. Но все же Цин-Макинтош — уверенней…

Она убрала свою ногу со скамейки. Альфред схватил другую. Она убрала и эту.

— Черт возьми, Альфред. Моя семья поселилась в Гонконге, когда твоя все еще жарила обезьяньи мозги в Кантоне. Вы просто прибыли сюда на готовое. Макинтош-Цин — баста.

— Так это «да» или «нет»?

— Я хочу построить железную дорогу.