Макс закурил. Прижал палец к горящему кончику сигареты. Боли он не почувствовал, но и тепла тоже. Он ничего не чувствовал, кроме тоски. И больше всего, тосковал он по матери.

Ему было десять или одиннадцать. Каникулы заканчивались, надо было возвращаться в город. Мать купила огромный загородный особняк тем летом, и Макс только-только начал исследовать новые владения, как вдруг оказалось, что лето утекло и пора в ненавистную школу. Он расплакался, и мать притянула его к себе. Сначала ему показалось, что она недовольна, но она просто хотела обнять его. Она стала утешать, шептала на ухо всякие ласковые глупости. И он перестал плакать, обнял ее, закрыл глаза и прижался тесно-тесно — чтобы получше запомнить ее запах, ее тепло, чтобы воспоминаний этих хватило до конца семестра.

— Все будет хорошо, Макси. Ты снова увидишь друзей, и все будет чудесно.

Как он хотел сказать ей, что не увидит друзей, что у него нет друзей.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказала мать. Он почувствовал, что минута нежности осталась позади, ее терпение на исходе, еще чуть-чуть — и голос зазвучит резко, недовольно. Она быстро вышла и вернулась со стопкой детских журналов. — Чуть не забыла тебе отдать.

Он взял журналы.

— Спасибо, мам.

— Развлечешься по дороге в Дэннингем.

В те дни у нее еще не было вертолета. И мать не вспомнила, что его тошнит, если он читает в машине.

— И это тоже возьми.

Мать неуклонно требовала, чтобы на полированном дубовом столе в центре холла стояла ваза с блестящими зелеными яблоками. Она всегда предлагала их гостям на прощанье. Она протянула ему яблоко.

— Знаешь, что много раз повторял мой отец?

Макс увидел в ее глазах странное выражение.

Он покачал головой.

— Мой отец не часто со мной разговаривал, Макси. Он служил в армии и редко бывал дома. У него были начищенные до блеска ботинки и жесткие усы. — Она слегка улыбнулась. — Он бы очень тобой гордился.

Макс сомневался в этом, но не стал перебивать.

— Он говорил, что когда съедаешь яблоко до самых косточек, то будто проникаешь на десятки лет вперед.

— Как это?

— Подумай об этих косточках, Кэролайн, говорил он мне. Каждая из них может стать деревом. А сколько яблок будет на каждом из этих деревьев и сколько в этих яблоках косточек?