— Нет. Приехала Наоко и забрала их. Сказала, вы обо всем договорились…

— В котором часу? Точно?

— Где-то в половине девятого.

Пассан бросил взгляд на часы. Почти 11:00.

— Слушай меня, — бесцветным голосом проговорил он. — Срочно свяжись с аэропортом Руасси и останови все рейсы на Японию.

— Ты думаешь, что…

— Задержи все вылеты. Все без исключения. Затем проверь, на борту ли Наоко.

— У меня же ничего нет! Ни постановления, ни предписания…

— С прокурором я разберусь. Наоко — ключевой свидетель по делу об убийстве. Действуй. Бумажки тебе подвезут.

— Ты уверен, что поступаешь правильно?

— Она решила смыться с моими детьми, это тебе ясно?

Пассан бросил трубку, не слушая ответа, и строевым шагом вышел из палаты, наступив на растрепанный букет.

— Майор!

Пассан обернулся. В конце коридора стояла вчерашняя врачиха из отделения срочной помощи, та самая, с вытянутым лицом, похожая на призрак. Он резко развернулся и двинулся к ней. На лице его играло дружелюбие быка перед красной тряпкой.

Женщина скрестила на груди руки и спокойно ждала его, чуть покачиваясь на каблуках.

— Это вы выпустили мою жену? — прорычал он.

— Спокойно, спокойно. Я еще вчера вам сказала: ее состояние не внушает тревоги. Мы провели обследование, она здесь переночевала, и у нас не было никаких оснований задерживать ее на более длительное время. К тому же она сама просила ее выписать. Она очень торопилась и…

— Вы что, совсем дура или притворяетесь? — заорал он, срывая с шеи галстук. — На нее было совершено вооруженное нападение!

Женщина и бровью не повела. Наверняка накопила богатый опыт в укрощении разбушевавшихся родственников. По сравнению с ежедневной борьбой со смертью — сущая ерунда. Выходка Пассана не произвела на нее ровным счетом никакого впечатления.

— Мы не обязаны следить за безопасностью пациентов. Мы их лечим, а остальное нас не касается. Можете грубить мне сколько угодно, это ничего не изменит.