Там, впереди, где горел свет, все замолчали. Зашуршала бумага. Айрис еще сильнее, чем прежде, прижалась к скале, затаила дыхание, боясь выдать себя даже шорохом. Максимилиан Штеффенберг опустился на колено и достал из нагрудного кармана рубашки посверкивавшую серебром ручку.

Ну, говорите, же дальше, говорите. Издавайте хоть какие-то звуки. Айрис тихо дышала. Закрыла глаза.

Послышалось негромкое щелк. Щелк. Она приподняла ресницы и отважилась мельком взглянуть на Симона, стоявшего в полутьме поодаль от остальных. Он щелкал зажигалкой. Девушка прекрасно понимала, что его нервы сейчас натянуты до предела, хотя на первый взгляд он просто терпеливо ждал развязки. Его мясистые губы разжимались снова и снова, он быстро их облизывал — верный признак, что его что-то не устраивает в происходящем.

Айрис отвела взгляд почти сразу же, не давая Симону почувствовать, что за ним наблюдают. Он это может, она точно знала.

Полуосвещенный фонарями, полускрытый в тени, лежал, как девушка заметила, меч — меч Пауля. К сожалению, он валялся слишком далеко, чтобы она могла им воспользоваться, прежде чем это сделает Симон. Она не успеет схватить меч, даже если будет мчаться, как черт от ладана.

Маленькая острая кромка скальной глыбы впилась в бок Айрис. Это ненадолго. Она выдержит. Отец Бастиана уже подписал бумаги, подготовленные Паулем, и теперь они втроем собирались поднимать решетку, закрывавшую яму.

— Минутку.

Тело моментально среагировало, стоило раздаться этому голосу; Айрис чуть не задохнулась. Она судорожно глотнула воздух, чувствуя, как ее пробирает дрожь.

— Что такое? — спросил Пауль с явным нетерпением.

Из полутьмы выступил Симон. Он закурил новую сигарету, его взгляд все еще нетерпеливо обшаривал подвал.

— Наш уговор.

— Потерпи еще немного, — сказал Пауль, обеими руками удерживая решетку. — Ты получишь бабки, как только они окажутся у нас в распоряжении.

— Я не о деньгах. Мне на пальцах объяснять, что ли? Где она прячется? Тоже в одной из этих ям?

Она. В смысле я. В одно мгновение Айрис чуть не совершила безумный поступок и не выпрыгнула из своего укрытия — так нестерпимо было желание махнуть на всё рукой, как делает человек, висящий над пропастью, — потому что боль в пальцах уже стала нестерпимой.

Она еще сильнее вдавилась в скалу, зажала рукой рот. Увидела, как голова Бастиана испуганно дернулась в ее сторону.

В следующую секунду, когда ему стало ясно, что своим движением он едва не выдал Айрис, Бастиан начал кричать на остальных: