— Я там не был с самого начала. Все что я знаю это пришло от других.

— Вы знали Прэнтиса Дэшвуда.

Он откинулся на спинку и глаза снова затуманились.

— Прентис был жадным читателем с разносторонними знаниями. Не было ничего, что не интересовало бы его. Дарвин. Лайел. Ньютон. Менделеев. И всяческие философы. Хоббс. Энесидем. Баумгартен. Витгенштейн. Лао-цзы. Он прочитал все. Археология. Этнология. Физика. Биология. История.

Саймон прервался, чтобы глотнуть чай.

— Он был мастерским рассказчиком. С этого все и началось. Прэнтис рассказывал разные истории о «Братстве Геенны огненной» своего предка. Расписывал какие это были бесшабашные парни, которые собирались для буйных профанаций и интеллектуальных бесед. Идея казалась такой безвредной. И какое-то время так оно и было. Его кружка зазвенела в блюдце и он придержал ее.

— Но у Прентиса была и темная сторона. Он полагал, что определенные люди более ценны нежели другие.

Его голос затих.

— Интеллектуально выше, — вставила я.

— Да. С возрастом его мировоззрение оказалось под сильным влиянием от книг о космологии и людоедстве. Его связь с действительностью понемногу таяла.

Он помолчал, подбирая слова.

— Начиналось все как несерьезное богохульство. Никто на самом деле серьезно в это не верил.

— Не верил во что?

— Что поедание мертвых отрицает сам факт смерти. Что испробовав плоть мертвого ты вбираешь в себя его душу, индивидуальность и мудрость.

— Это то во что верил Дэшвуд?

Он пожал худым плечом.

— Вполне возможно. Может он пользовался этим для того чтобы сохранить свой круг избранных и держать их вместе. Коллективное потакание запрещенным слабостям. Образ мышления круга лиц с общими интересами. Прэнтис считал, что ритуалы существуют, чтобы укрепить единство тех, кто их выполняет.

— Как все началось?

— Случай.

Он фыркнул.