Из прохода между двумя домами, метрах в сорока-пятидесяти.

Птицы замолчали, даже ветер, начинавший уже становиться прохладнее, стих.

Сквозь ограду Вильсону было видно каждое движение, слышно каждый прерванный звук. Люди в черном открыли ответный огонь; автомобиль рванул вперед и затормозил возле объекта, закрыв его от выстрелов, которые продолжали доноситься из прохода. Всего за пару секунд объект втащили на заднее сиденье, и автомобиль скрылся в темноте.

— Хорошо.

Голос шел откуда-то сверху.

— На сегодня все.

Динамики были расположены прямо под мощными прожекторами. Сегодня вечером президент снова остался жив. Вильсон потянулся, прислушался; птицы снова запели. Удивительное место. В третий раз он посещает FLETC — Федеральный правоохранительный учебный центр, на самом юге штата Джорджия, немыслимая даль. Здесь, на военной базе, тренируется американская полиция — Управление по борьбе с наркотиками, Бюро по контролю за оборотом алкоголя, табака и оружия, Служба маршалов США, пограничники — и они, только что снова спасшие страну, — агенты Секретной службы. Вильсон разглядывал ярко освещенный асфальт, убеждаясь, что это они: их машина, их команда, в последние дни они часто проводили учения.

Он продолжил прохаживаться вдоль ограды, за которой начиналась другая реальность. Дышалось легко, ему всегда нравился здешний климат — гораздо светлее, гораздо теплее, чем в Стокгольме, где лета считай что и нет.

Гостиница напоминала любую другую. Вильсон пересек холл и направился было к дорогому, знававшему лучшие времена ресторану, но свернул к лифтам и поднялся на двенадцатый этаж здания, которое на несколько дней, недель, месяцев становилось единственным домом для тех, кто проходил на базе курс обучения.

В номере было душно, жарко. Вильсон открыл окно, выходившее на большую учебную площадку, и какое-то время смотрел на ослепительный свет; потом включил телевизор, пощелкал пультом, переключая каналы — везде показывали одно и то же. Вильсон не стал выключать телевизор; пусть работает, пока постоялец не ляжет спать. Только благодаря телевизору гостиничный номер приобрел хоть сколько-нибудь обитаемый вид.

Вильсону было неспокойно.

Тревога засела глубоко внутри, растеклась по животу, ногам, до самых пальцев. Он встал с кровати, потянулся и подошел к письменному столу. На светлой столешнице, между лампой с великоватым абажуром и темной кожаной подложкой для письма, на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга лежали пять мобильных телефонов, пять абсолютно одинаковых аппаратов.

Он брал их один за другим, смотрел на дисплей. На четырех — ни вызовов, ни сообщений.