Молодой прокурор почти шипел:
— Что за сволочная система, Гренс. Уголовники работают по заданию полиции. На преступления этих уголовников закрывают глаза, они уходят в тень. Покрыть одно преступление, чтобы иметь возможность расследовать другое. Одни полицейские врут и скрывают правду от других полицейских. Черт возьми, Гренс, и это в демократическом обществе!
Ночью он распечатал триста два секретных донесения с компьютера начальника уголовной полиции лена. Успел прочитать сто, успел сравнить правду с результатом расследований городской полиции Стокгольма. В двадцати пяти случаях — закрытие дела, в тридцати пяти — освобождение обвиняемого.
— В оставшихся сорока случаях, признаю, обвинение приводило к приговору. Но во всех случаях это были неправильные приговоры. Обвиняемого приговаривали к тюремному сроку, но не за то преступление, которое он совершил.
Гренс смотрел на прокурора. Костюм, галстук, в одной руке папки, в другой — очки.
Сволочная система.
И это пока не конец, Огестам.
Скоро мы поговорим о донесении, которого ты еще не видел. Оно такое свеженькое, что лежит в отдельной папке.
Вестманнагатан, семьдесят девять.
Мы закрыли это расследование. А рядом с нами, в этом же коридоре, сидели люди, которые знали ответ, нам неизвестный. Этим людям предстояло спалить человека и найти полезного идиота, на которого можно возложить вину.
— Спасибо. Вы хорошо поработали. — Он протянул руку прокурору, которому так и не научился симпатизировать.
Огестам принял его руку, тряс ее и никак не мог выпустить. Какое прекрасное чувство — доверие! В первый раз они с Гренсом на одной стороне; еще не кончилась ночь, два стакана с виски, и Гренс случайно назвал его Ларсом.
Он улыбался.
Сознательное презрение и попытки уязвить — обойдемся без этого.
Огестам расслабился и пошел было к двери, неся в груди удивительное радостное чувство, как вдруг обернулся:
— Гренс!
— Да?
— В прошлый раз вы показывали мне карту.
— И?