— Молодец, — похвалила ее Кейт. — Дя Джона.
— Дя Джона! АААА! АААА!
— Вряд ли она поняла, что меня так зовут, — усомнился Джона. — Может, она решила, это значит «Отвали, сука».
— Овайи, тука.
Кейт застонала:
— Не ругайся при ней!
— Не ханжи, — посоветовал Джона. — Гретхен, скажи: «Мама, не ханжи!»
— Хаси, мама, не хаси!
— Братец!
— Байес! Хаси! ААААА!
Книжку до обеда перечитали трижды. Потом Гретхен задремала на диване, а вместе с ней и Кейт. Без четверти шесть мать спустилась со второго этажа, умытая, в шелковой блузе, при жемчугах. Она зажгла свечи на буфете и велела Джоне звать всех к столу.
Он прикоснулся ко лбу сестры. Та зашевелилась, зевнула, поцеловала его запястье.
— Не стоит ее тут оставлять, — заметила она, подразумевая обмякшую среди груды подушек Гретхен.
— Хочешь, уложу ее в кровать?
— Сама уложу. Пошли вместе.
По пути Кейт обвила Джону рукой за талию.
— Все как полагается, — шепнула она. — Семья в сборе.
ЕДА ЕДА ЕДА ЕДА ЕДА ЕДА ЕДА
— Кому пирога?
— Я протяну