«Служба спасения. Слушаю вас».
«…Болц хорош собой. Парням вроде него незачем подсыпать снотворное дамочкам — те сами на шею вешаются».
Болц хорош собой. Парням вроде него незачем подсыпать снотворное дамочкам — те сами на шею вешаются».
«Да он подонок!»
«Да он подонок!»
«…Потому что его нет в городе, Люси. Мистер Болц в отпуске».
«…Потому что его нет в городе, Люси. Мистер Болц в отпуске».
«Да?» В глазах мировая скорбь. «А когда он вернется?»
«Да?»
«А когда он вернется?»
«Не раньше июля».
«Не раньше июля».
«А почему мы с ним не поехали, тетя Кей? Он ведь на море?»
«А почему мы с ним не поехали, тетя Кей? Он ведь на море?»
«…Ты лжешь о наших отношениях, причем каждый день». Его лицо за пеленой дыма будто в тумане, волосы на солнце кажутся золотыми.
«…Ты лжешь о наших отношениях, причем каждый день».
«Служба спасения. Слушаю вас».
«Служба спасения. Слушаю вас».
Теперь я была в доме у мамы, и она мне что-то говорила.
Затем надо мной лениво закружила какая-то птица. Сама я ехала на грузовике с человеком, которого не знала, лица которого не видела. Вокруг раскачивались пальмы. Белые цапли возвышались над поверхностью заросшего озера, и их длинные шеи напоминали фарфоровые перископы. Цапли поворачивали белые головки и смотрели нам вслед. Они следили за нами. Точнее, за мной.