— У меня тогда были бунтарские замашки, — призналась она. — И сейчас еще есть. Просто я умело их скрываю.

— Да неужто? — спросил Джанни и обреченно вздохнул. — Ты была там, когда все это произошло?

Судмедэксперт скривилась.

— Нет. А жаль. Меня туда звали, но я в это время болталась в Лидо-ди-Джезоло, проживала в очень маленькой палатке с одним волосатым студентом-медиком из Лигурии, который полагал себя — совершенно необоснованно, спешу добавить — Божьим даром для любой женщины.

Перони прочистил горло и заказал еще чашку кофе.

— Даже Ленин иногда брал отпуск, Джанни, — извиняющимся тоном заметила она.

— Но проводил его отнюдь не в палатке с волосатыми студентами-медиками, — буркнул здоровяк.

— Ой, да ладно тебе! Извини. У меня была другая жизнь, прежде чем мы встретились. Очень сожалею. У всех у нас имеется прошлое, ты не забыл? А вы двое какого черта делали тогда, четырнадцать лет назад? С тобой-то, Ник, все ясно, я сама могу ответить на этот вопрос: ты тогда ходил в школу. А ты, Джанни?

Перони наблюдал, как серебристый кофейный автомат готовит для него маккото.[31]

— У меня как раз родился второй ребенок. Я, как и Лео, был тогда суперинтендант и готовился к экзаменам на чин инспектора. У меня был отпуск на три недели, это больше, чем полагалось, но кое-кто наверху был передо мной в долгу. Погода стояла превосходная, начиная с мая и до самого сентября. Отлично помню. И я полагал… — тут он состроил недовольную гримасу, — я полагал, что жизнь никогда еще не была столь прекрасна и что теперь она так и будет катиться вперед, всегда.

Коста тоже вспомнил те годы. Именно тогда отец начал ходить на некие таинственные встречи с врачами, и это было началом медленной и поначалу незаметной личной трагедии, которая потом длилась больше десяти лет.

— Да, лето в тот год было просто отличное, — согласилась Тереза. — Если, конечно, не оказаться по другую сторону Атлантики. Я тогда две недели провела в палатке с тем типом, который мне даже и не нравился. И знаете почему? Потому что больше была не в силах выдерживать все эти ужасы. Думать об этих страшных вещах, что тогда происходили в мире. Ведь прошло совсем немного времени после падения Берлинский стены, и мы все сидели и года два подряд ждали, что на земле вот-вот воцарится всеобщий рай, сплошное изобилие и всеобщее счастье. И что получили? Одни войны и непрекращающуюся резню. И с каждым годом все больше такого же безумия. Маленький локальный конфликт на Балканах, всего лишь пустяковое напоминание о том, что наш мир вовсе не такое уж безопасное и удобное место для проживания, каким мы его видели в мечтах. Потом всего один миг — и вот мы уже здесь, а ведь это прошла вся моя жизнь, и черт меня возьми, если я помню, что было между «тогда» и «теперь». — Тереза помотала головой. — Я уехала, потому что боялась. Извините.