Он не посмотрел на нее, когда отрывал от себя ее руку. И не оглянулся, когда Грю-Эриксен закрыл за ним высокие черные двери и повел в толпу, где звенели бокалы, лилась светская беседа и никто не говорил о прошлом, которое скоро будет похоронено и забыто.

Ему больше некуда было идти, теперь он понимал это.