— Ни за что. Смерть Дэна пока на моей совести.

Эд промолчал.

— Если подумать, вышел парадокс. Там, в трейлере, я застала Дэна в синяках. Копы подумали: какая Эстер Кримстайн хитрая — с помощью моего же заявления о том, что вы его поколотили, объяснила, как кровь Мерсера оказалась в вашей машине. Одного полицейские не поняли: она говорила правду. Вы отыскали Дэна и попробовали выбить из него правду. Только он не признался, да?

— Да, — подтвердил Эд. — Не признался.

— Мало того, вы начали ему верить. Поняли, что он, возможно, не виноват.

— Не исключено.

— Ну а теперь подскажите: вернулись домой — и? Надавили на Э-Джея?

— Бросьте, Уэнди.

— Нет уж. Сами знаете, не брошу. Э-Джей сказал правду? Его фотографировал дядя?

— Нет.

— Тогда кто?

— Моя жена, понятно? Увидела на мне кровь, объяснила, в чем дело: снимал ее брат. Умоляла забыть — мол, Э-Джей уже справился, а Лемэйн обратился за помощью.

— Но вы не собирались это так оставлять.

— Нет. Но и сына не заставил бы давать показания против собственного дяди.

— Поэтому прострелили шурину колени.

— Я не буду отвечать на такой вопрос.

— Не важно. Мы оба знаем правду. И что потом? Звонили Дэну, просили прощения, да?

Эд промолчал. Тогда Уэнди продолжила:

— Судья закрыла дело, но это не имеет значения. Моя передача разрушила ему жизнь. Даже теперь, после того как я публично оправдала Дэна, люди считают его педофилом. Нет дыма без огня, так? Мерсеру не оставили шансов, его загнали и раздавили. Себя вы, наверное, тоже немного винили — преследовали же. Захотели все исправить.

— Уэнди, забудьте.