— Да, я на него работаю.

— И у вас также прекрасные отношения с вашей мачехой, так?

— Извините?

— С Доминикой Виккенгем.

Эдвард явно занервничал: щеки у него вспыхнули, на лбу выступил пот.

— Они разведены.

— Это нам известно. Однако еще до развода вы были весьма близки с мачехой, не правда ли?

— Почему вы спрашиваете меня о моей мачехе?

— Потому что мы получили некоторую информацию, и даже более того. У нас есть кое-какие откровенные фотографии.

— Какие?

Ленгтон глубоко вздохнул. Он прикрыл глаза и потер переносицу:

— Хватит ломать комедию, Эдвард. Мы очень много знаем о вас и о вашей семье. Я бы сказал, вы были с ней куда ближе, нежели это считается нормальным: между вами были сексуальные отношения, верно?

Виккенгем поднялся:

— Я отказываюсь далее отвечать на ваши вопросы.

Ленгтон тоже встал, оказавшись с ним лицом к лицу:

— А что насчет ваших сводных сестер? С ними вы были так же близки, как и с вашей мачехой?

— Я более не стану отвечать на ваши вопросы. Это неправомерно. Я хочу кое с кем переговорить.

— Зачем?

— Вы делаете недопустимые намеки.

— Это немного больше, чем намеки, Эдвард. Даже, пожалуй, намного больше. Почему бы вам не сесть обратно и не поведать нам, что конкретно…