Вскоре после полудня к Ленгтону на очередной допрос доставили из камеры Эдварда Виккенгема. Ночь, проведенная в участке, в холодной вонючей камере, привела его в состояние едва сдерживаемой ярости. Поверенный попытался его успокоить, однако Эдвард заявил, что, если тот ничего не предпримет в этой ситуации, он заменит его другим адвокатом. Ленгтон уселся рядом с Льюисом, игнорируя гневную тираду раздраженного молодого человека, и снова зачитал тому его права. Опять разложил перед допрашиваемым омерзительные фотографии Луизы Пеннел и Шерон Билкин.

Эдвард чуть не завизжал. Снова и снова он повторял, что не имеет никакого отношения к их смерти, что ни с одной из жертв не встречался, — от возбуждения у него в уголках рта даже выступила пена.

Ленгтон подался вперед, понизив голос, тем самым вынуждая Эдварда умолкнуть и послушать его. Он подробно описал подвал Виккенгема и затем перешел к перечню улик, обнаруженных на настоящий момент: найденные в трубах сгустки крови, принадлежавшей Луизе Пеннел, жуткий ряд хирургических пил и ножей, порновидео, где снялся и сын главного подозреваемого. Речь Ленгтона начала производить должный эффект.

— Мы располагаем двумя сотнями записей сексуальных извращений. Там замечены и ваши сестры, так что я не сомневаюсь, что мы доберемся и до вас, мистер Виккенгем. Так почему бы вам не попытаться помочь самому себе?

— Клянусь Богом, я никакого отношения не имею к тем девушкам! Никакого! — Готовый разрыдаться, он сидел, обхватив себя руками, словно пытаясь укрыться от обвинений в какой-либо причастности к этим убийствам.

Чуть позже Эдварда Виккенгема препроводили обратно в камеру. Ему было предъявлено обвинение в противодействии следствию, а также в пособничестве и соучастии в укрывательстве тела Луизы Пеннел и тела Шерон Билкин. Он должен был предстать перед судом магистрата.

Ленгтон стоял перед следственной бригадой, вкратце излагая содержание допроса. Льюис был потрясен тем, чему стал свидетелем, и тихо сидел в стороне, проверяя запись допроса.

Шеф тронул фотографию Луизы. Как и предполагала Анна, она ответила на объявление о найме личного помощника к Чарльзу Виккенгему. По словам сына, Чарльз провел собеседование со множеством молоденьких девушек, он даже показывал ему их фотографии и резюме. Выбрал он Луизу Пеннел. Впоследствии он повел себя наподобие Свенгали, покупая для нее дорогие наряды и преподнося подарки, преимущественно наличными. Она с большой охотой участвовала в его сексуальных играх, а когда его потянуло на большие извращения, он подстрекал ее принимать наркотики или втихаря подмешивал их в ее напитки. Сын сказал, что в самом Холле Луизу не видели, — ее привозили прямо в бывший амбар. Эдвард утверждал, что у него не было с ней никаких сексуальных отношений, поскольку его отец был от нее просто без ума. Это несколько настораживало сына, поскольку, хотя девушка и была очень хорошенькая, «все же она была простушкой». Он никогда не слышал о Черной Орхидее, и отец никогда не упоминал при нем об этом. Эдвард знал, что временами его отец устраивает в подвале сексуальные оргии, но эта часть дома была для Виккенгема-младшего вне доступа. Часто его отец, подпитываемый наркотиками, сидел там дни и ночи взаперти. Потайная комната всегда была закрыта. Лишь несколько друзей отца когда-либо были туда допущены.