Он поднялся и провел руками по волосам:

— Не важно.

— Нет, уж говори, раз начал.

— Ты согласишься со мной поужинать?

Анна вновь растерялась и ничего не ответила. Ленгтон усмехнулся:

— Вот видишь, лучше мне было молчать.

— Нет, не лучше.

— Это означает «да»?

Она порозовела. Джеймс протянул руки, и через мгновение Анна приникла к нему, позволив себя обнять. Каким ласковым и осторожным было это объятие!

— Я заеду за тобой, скажем, около восьми.

— Да, замечательно, — отозвалась она, нежась в его руках.

Он легонько приподнял ее подбородок и заглянул в запрокинутое лицо:

— А до восьми подумай о том, что мы только что обсуждали. Если тебя это так удручает, то нам надо решить, что с этим делать. Мое мнение ты знаешь. Так что — на твое усмотрение. — Он нежно поцеловал ее в губы и опустил руки. Затем он ушел.

Анна ликовала. Это было сумасшествие, и она прекрасно знала, что однажды уже раздула костер и потом об этом пожалела. Может, если это во что-то и разовьется, она еще обо всем пожалеет, но сейчас она не могла представить ничего лучшего, как только быть с ним.

Джастин вывела на паддок лошадь с сидевшей в седле Эмили. Девушка уже целую вечность не каталась верхом. Джастин ласково приободряла сестру:

— Вот видишь, Эми, это почти как ездить на велосипеде. Сейчас мы обойдем площадку, а затем ты попытаешься проехать сама. Вот, а теперь давай-ка рысью. Помни: мышцы корпуса должны быть расслаблены. Крепче держись коленями. Хорошо, Эми, просто отлично.

Миссис Хеджес наблюдала из-за ограды, как Эмили мало-помалу набралась уверенности и очень скоро поскакала сама, без тренировочного повода. Джастин ободряюще крикнула ей вслед. Эмили запрокинула голову и засмеялась, снова почувствовав себя маленькой девочкой, которой никто еще не причинил зла.

Миссис Хеджес знала: то, что она сделала, будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь — эти жуткие звуки, хныканье и мольбы, царапанье, которые не мог заглушить даже скрип ее качающегося взад-вперед кресла.