Только я выехал на 95-ую трассу, как мой мозг тут же вернул меня к последней поездке по этой самой дороге, которая была… вау, вчера. Я поразмыслил над этим. Я съехал с дороги, достал телефон и включил его. Там было несколько писем и неотвеченные звонки. Три из них от Шанты. Я проигнорировал их, открыл поисковик и быстро набрал в Гугле «Дэнни Цукер». Был один человек с таким именем, который работал в Голливуде, посему большая часть ссылок была на него. Я попытался набрать имя и слово «преступник» вместе. Ничего. Тогда я открыл форум гангстеров-энтузиастов. И там не было ничего о Дэнни Цукере.

И так что?

Я мог неправильно написать имя. Я попробовал «Цуккер», «Зукер» и «Зуккер». Ничего существенного. Съезд на Флашинг был рядом. Это крюк, но ничего страшного. Я решил попытать счастья и поехал на бульвар Фрэнсиса Льюиса. Оранжерея «Всемирный сад» и цветочный магазин, у которого я побил Эдварда, были открыты. Я вспомнил это происшествие. Я всегда гордился тем, что следую правилам, и мне пришлось самому оправдывать себя за вчерашнее насилие тем, что я защищал ребёнка, хотя, по правде сказать, не было никакой необходимости разбивать Эдварду нос. Мне нужна была информация, и я нарушил закон, чтобы получить её, тот самый закон, который с лёгкостью даст рационалистическое обоснование тому, что я сделал. В данном случае, наиболее убедительным было бы то, что я ударил Эдварда в качестве возмездия.

Но ближе к делу. Обо всём этом мне предстоит подумать, когда выдастся свободная минута. А сейчас я задавался вопросом: не понравилось ли мне это отчасти? Нужно ли мне было бить Эдварда, чтобы получить информацию. На самом деле, нет. Были и другие способы. Но самое ужасное было даже позволить этой мысли прийти в голову: а не нашёл ли я некое наслаждение в смерти Отто? На своих занятиях я часто говорю о важности примитивных инстинктов в философии и политологии. Неужели я думал, что я исключение? Может быть, правила, которые я так лелею, служат не для того, чтобы защитить других от нас, а чтобы защитить себя от самих себя.

На занятиях по ранней политической мысли Малкольм Юм любил исследовать тонкие грани между добром и злом. Я зарёкся от таких разговоров. Это правильно. Это неправильно.

Так по какую сторону я сейчас?

Я припарковался рядом с входом, прошёл мимо большой распродажи «Многолетников и керамики» и вошёл внутрь. Магазин был гигантским. Едкий запах дёрна наполнял воздух. Я свернул налево, обошёл свежие цветы, кустарники, аксессуары для дома, уличную мебель, грунты, торфяной мох (чем бы это ни было). Я внимательно рассматривал каждого, на ком был ярко-зелёный фирменный фартук. Это заняло около пяти минут, и я нашёл парня, который, что довольно интересно, работал в отделе удобрений.