…блядь, это ж… – говорит он.

это ж пиздец, я ж блядь… – говорит он.

все мое… – говорит он.

…сация сука на ху… – говорит он.

…и банки и сейф… и тачки – говорит он.

…и блядь мех… – говорит он.

…ебаный мой ве… – говорит он.

…ерсант, и квартиры и… – говорит он.

.. ребре есть буду… – говорит он.

Мы начинаем видеть картинку. Все показано так, как будто и снимается на айфон/айпод (нет-нет, не нужно объяснять разницу между двумя этими никому не нужными вещами – прим. Сценариста). Мы видим СОВЕРШЕННО пустую улицу Москвы. Дорогие бутики, рестораны, магазины… Все более-менее сохранилось, хоть и не без разрушения, – а на заднем фоне дым и абсолютное пепелище, – и все абсолютно пустое, ни души. Мы видим дрожащую картинку. Мы слышим бормотание человека, который ее снимает.

Мы видим трупы, мертвых детей, двух собак, которые грызутся у оторванной руки… лужи крови, которая застыла и почернела… Перевернутые столы, стулья… несколько разбитых витрин…

Мы слышим закадровый комментарий оператора-любителя.

е… же получается… Рашке пизде… – говорит он.

…раися вперде… – говорит он.

…охуенные кадры, – говорит он.