Лучан сидел под деревом. Его дыхание было глубоким и прерывистым, как после удара под ложечку. Она присела рядом с ним на корточки.

– Я, кажется, в порядке. О Господи, какой кошмар! А ты как, Лучан?

Его лицо было очень бледным в тусклом вечернем свете. Он оперся рукой о дерево.

– Не совсем… Пожалуй, надо полежать минутку.

Кейт услышала рокот мотора приближающегося броневика. В двух сотнях ярдов от них в воду воткнулся луч прожектора.

– Нет, пойдем, надо перебраться через реку, к тем зарослям, – прошептала она. – Пойдем, Лучан.

Она приподняла его, но тут же отдернула испачканные чем-то липким руки.

– Отдохнуть… всего минутку, – бормотал он. – Am о durere aici, Кейт. Э-э… У меня здесь болит. Мa doare pieptul. – Он прикоснулся к своей груди.

Кейт притянула его к себе и содрала с него обрывки рубашки. Насколько она смогла определить в потемках, в верхней части спины у него было три крупных входных отверстия, два – рядом с позвоночником, а еще одно – ниже и правее. Она ощупала грудь и живот, но нашла лишь одно выходное отверстие. Оно было очень большим и сильно кровоточило.

– Ах, Лучан, – выдохнула она, сооружая из лоскутов рубахи давящую повязку. – Ах, Лучан…

– Устал, – прошептал он. – Мa simt obosit.

– Отдохнем здесь…

Кейт уложила его голову себе на плечо и погладила лоб свободной рукой. Она почувствовала, как он слабо кивнул. Броневик был теперь почти над ними. До нее донеслась вонь выхлопа от дизельного двигателя.

– Послушай, малышка, – шепнул Лучан тревожным голосом. – Я забыл тебе кое-что сказать…

– Ничего, – успокаивающе пробормотала Кейт, придерживая грубую повязку.

Тряпки пропитались кровью. Она просачивалась сквозь них лопающимися пузырьками. В медицине такие раны называли открытым пневмотораксом, и лишь незамедлительное и интенсивное лечение могло спасти человека с подобным ранением.

– Все нормально, – шепнула она, покачивая его.

– Хорошо, – облегченно произнес Лучан и затих. Кейт сознавала, что он уходит, что жизненные силы,