— Ну ладно. Раз так, билеты сама себе купишь!

В субботу утром Йёран подвез ее на станцию. Почти всю дорогу в машине они молчали. Тереза обронила лишь пару фраз, да и от тех Йёрану стало не по себе. Неудивительно: ее новый голос звучал будто из могилы. Так, наверное, разговаривают призраки или существа, утратившие душу.

Поезд отвез ее в Стокгольм, метро отвезло ее в Сведмюру, а лифт отвез ее на последний этаж дома, где жила Терез. Когда подруга открыла ей дверь, Тереза просто прошла внутрь и села за кухонный стол. Она ровным счетом ничего не чувствовала. Начинать разговор ей не хотелось, но, раз уж она сюда приехала, рано или поздно рот придется открыть.

— Значит, Джерри в Америке? — спросила она Терез, севшую напротив.

— Да, они вместе с Пэрис поехали. Почему ты грустишь?

— Я же написала.

— Да, но я не поняла.

— Ты многого не понимаешь.

— Верно. Есть хочешь?

— Нет. Твоя песня в субботнем хит-параде.

— Знаю. Мы вместе послушаем, победит она или нет.

— А какая разница?

— Если победит, ее услышит еще больше людей.

— А зачем тебе, чтобы больше народу ее слушало?

— Я красиво пою. Ты написала красивые слова. Зачем ты грустишь?

— Затем, что я жирная уродка, я никому не нравлюсь и мне ужасно одиноко. Начать хотя бы с этого.

— Ты мне нравишься.

— Вероятно. Но тебе еще много кто нравится.

— Да, но ты — больше всех.