Потом снова спрятался в темноте за бочкой. Я знал, что никого не зацепил.

Мой выстрел являлся, скорее, предупреждением. Последним предупреждением. Когда мы разговаривали на заднем дворе дома Стерлингов, Эндрю Клаук был абсолютно прав. «Призрак» из ЦРУ объяснял мне тогда то, что очень пригодилось сейчас. Игра ведется без всяких правил.

— Джинн, немедленно бросьте оружие! — закричал я. — Не подвергайте опасности жизнь ребенка!

Ответа не последовало. В гараже стояла звенящая тишина.

Сейчас Джинн Стерлинг была готова на все, лишь бы убраться отсюда. Она спланировала убийство президента, отдала приказ и на каждом этапе оказывала убийцам помощь. Неужели Джинн готова пожертвовать жизнью собственной дочери? Ради чего? Неужели ради денег? Или во имя идеи, в которую они с мужем так верили? Но какая идея может стоить человеческой жизни? А тем более, жизни собственного ребенка?

Взять живой. Даже несмотря на то, что она заслуживает немедленной казни прямо здесь, в гараже.

Я снова выпрямился и послал пулю в лобовое стекло со стороны водителя. Осколки его брызнули во все стороны, а потом звенящим дождем рассыпались по бетонному полу.

Шум был оглушающим, но мне было слышно, как в машине громко плачет Кэрон.

Я видел Джинн Стерлинг сквозь остатки лобового стекла, расчерченные паутиной трещин, словно мозаика. Одна сторона ее лица была в крови, и женщина выглядела испуганной. Одно дело — готовить убийство, и совсем другое — самой оказаться под выстрелами и быть раненой. Или почувствовать удар пули в грудь.

В три прыжка я очутился рядом с ее «вольво».

Схватившись за ручку дверцы, я одним движением распахнул ее, прижимая подбородок к груди. Я стиснул зубы с такой силой, что они заболели.

Я сгреб в кулак ее светлые волосы, сколько в него поместилось, а другой рукой изо всей силы врезал ей по физиономии. Совсем так, как недавно получил ее муж. Правая сторона ее лица даже хрустнула, встретившись с моим кулаком.

Джинн Стерлинг обмякла и повалилась на руль. Мне показалось, что челюсть у нее стеклянная. Джинн была убийцей, но далеко не боксером-профессионалом, поэтому вырубилась с первого же удара. Я взял ее живой.

Наконец-то, у нас в руках оказались и Джек, и Джилл.

Девочка продолжала плакать на переднем сидении, но, к счастью, она осталась невредимой. Так же, как и ее мать. Лучшего я придумать не мог. У нас был Джек, а теперь к нему присоединилась и Джилл. Может быть, нам удастся услышать правду. Нет, мы добьемся правды!