В этот момент красный индикатор вновь замигал, и камера начала наводить резкость. Близко пролетавшие снежинки мешали объективу настроить фокус, и потому прошло некоторое время, пока исчезла мутная пелена с экрана. Свет от фонаря и так был слабый, а через линзу камеры и вовсе казался тусклым. Но его оказалось достаточно, чтобы разглядеть фигуру, которая стояла прямо посреди освещенного участка земли.

Крепкий снова подошел к монитору.

– О, ёк-макарёк, по ходу, телка какая-то.

– Да ну? – удивился второй.

– Ага, глянь.

Девушка стояла неподвижно, словно потерянная, среди куч металлолома.

– Чё она тут забыла?

– Хрен ее знает.

Девушка шевельнулась и приблизилась к камере.

– Чувак, очуметь, глянь! По ходу, она голая!

Обнаженная молодая женщина не обращала никакого внимания на лютый холод. Мужчины быстро надели теплые куртки с шерстяными воротниками, натянули вязаные шапки на бритые головы и выбежали во двор.

От их домика до фонаря было метров двести. Смотреть не прищуриваясь мешали снег и ветер, но они знали территорию как свои пять пальцев, и им не составило труда дойти до нужного места в лабиринте из металлических трупов. Это был самый центр «Кладбища», откуда в разные стороны уходили тонкие тропинки. Женщины здесь не было.

– И чё?! Куда она делась?! – Крепкий растерянно огляделся, вглядываясь в кромешную тьму.

– По ходу, куда-то делась.

Лопух достал пачку «Мальборо», выбил две сигареты так, что они чуть не вылетели на снег, и предложил напарнику закурить.

– Эй! – закричал Крепкий. – Кто здесь чё потерял?!

Лопух вздрогнул:

– Ты чё орешь?

– Так, а как иначе-то? Заблудится еще.

Тот шмыгнул носом: