Вспомнились слова Карлы Энтренкин о том, что, когда отнимают надежду, ее место заполняют гнев и жестокость. Пустота была и в нем самом, но чем заполнит ее он?

Убрав звук, Босх вернулся к отчету, потом вынул лист из машинки и положил его в папку, решив, что передаст отчет Ирвингу утром. Теперь, с окончанием расследования, его группе предстояло вернуться к обычной работе и вместе со всеми выйти на патрулирование.

Смена начиналась в шесть утра, и Босх решил проверить свою полицейскую форму, которую не надевал пять лет, со времени землетрясения, когда департамент тоже работал в режиме чрезвычайного положения. Он уже открыл дверцу шкафа, но тут зазвонил телефон. С надеждой, что это Элеонор, что его ждут хоть какие-то хорошие новости, Босх поспешно вернулся, схватил трубку и опустился на кровать.

Звонила Карла Энтренкин.

— У вас мои материалы.

— Что?

— Материалы. Папки по делу «Черного Воина». Я забираю его себе. Мне нужны все документы.

— А, да. Да. Понял. И я уже знаю — видел отчет о вашей пресс-конференции.

Она молчала, он тоже. Пауза затягивалась, но никто не спешил класть трубку. В Карле Энтренкин было что-то, что нравилось Босху, хотя их взгляды на то, чем она занималась, не имели ничего общего.

— Хороший ход, — сказал наконец он, обрывая неловкое молчание. — Я имею в виду то, что вы берете его практику. Договорились с вдовой, а?

— Договорились. Но о нас с Говардом она ничего не знает, и я не стала говорить. Ей и без того трудно.

— Благородно.

— Детектив…

— Что?

— Ничего. Просто иногда я вас не понимаю.

— Не вы одна.

Снова пауза.

— Все материалы у меня. Целая коробка. Я только что закончил итоговый отчет. Сейчас сложу все и постараюсь забросить вам завтра. Пока не знаю, когда именно, — выхожу на патрулирование.

— Надеюсь, это ненадолго.

— Вы переберетесь в его офис? Мне туда все отвезти?