Джованни весь напрягается в своем кресле.

— Я отказываюсь верить словам головореза! — заявляет он.

— Вы не правы, ваше преосвященство. Может случиться так, что тот, кого вы называете головорезом, вскоре спасет ваше горло.

— Я думаю, что достаточно выслушал сегодня вечером.

— Сядьте, Патрицио.

Джованни падает обратно в свое кресло.

— Ваше преосвященство, вы же не хотите мне сказать, что верите крестному отцу мафии, когда тот говорит, что должностные лица Ватикана послали своих подручных надавить на кардиналов, чтобы те голосовали в конклаве за их кандидата!

Мендоса делает дону Габриэлю знак головой, и крестный отец протягивает Джованни толстый пакет, который несколько минут назад получил от одного из своих людей.

— Откройте его.

Джованни вынимает из пакета десяток фотографий. Он узнает аллею оливковых деревьев, которая ведет к дому его родителей на нагорье Джерманьяно, в Апеннинских горах, цветники перед этим старым домом, который построен еще в восемнадцатом веке, и массивное деревянное крыльцо. На следующих снимках он видит своих родителей. Они сидят на диване в гостиной. Мать одета в свое всегдашнее платье в цветочек и шерстяные тапочки, отец в свою старую охотничью куртку и вельветовые брюки ржавого цвета. Их руки связаны за спиной, а рты заклеены толстыми кусками скотча. На последнем снимке человек из сакра корона униты приставил дуло автомата к виску его матери, она плачет. Молодой кардинал поднимает на дона Габриэля взгляд, полный ненависти:

— Как вы добыли эти фотографии?

— Заплатил столько, сколько было нужно.

— Как я могу убедиться, что на фотографиях не ваши собственные люди?

— Мои люди никогда не носят маски.

— О’кей, этого достаточно!

Джованни отталкивает свое кресло и надевает пальто.

— Куда вы идете?

— Передать это досье карабинерам.

— Для чего?

— А по-вашему, что надо делать?