Доктор Макдональд посмотрела на свои красные «конверсы»:

— Ему захочется лично пережить все это… А что, если мы поможем ему, в смысле, встать со свечами в знак скорби или что-нибудь вроде этого?

— Да. Слушай, Эш, нужно организовать одно из этих крышесносных мероприятий, когда все оставляют плюшевых медведей, цветы и футбольные шарфы. Нечто большое и впечатляющее. Чтобы публика в рубищах, посыпание голов пеплом. Направить на толпу несколько камер, и, я думаю, наш мальчишка не сможет устоять.

Она кивнула:

— Будет стоять в толпе и подпитываться скорбью, зная, что все это из-за него, что он сделал это, что он обладает властью над жизнью и смертью.

— Посмотрю, что можно сделать. — Я взял с тумбочки поздравительную открытку.

— Мы организовали большой прием — громадный розовый лимузин, диджей, мороженое с вареньем, копченая семга, суши — все, что только можно. — Брюс Тейлор возился с галстуком — с этаким черным, похоронным: он шел к его мертвенно-бледному лицу и налитым кровью глазам. — А… вы уверены, что все в порядке и в галстуке я не выгляжу угрожающе? Может быть, мне не следует надевать галстук?

Его жена, скорчившаяся на краю громадного красного дивана, молчала как могила. Как будто ее подменили восковым манекеном — глаза смотрят в пустоту, маленькая морщинка между аккуратно выщипанными бровями. Губы крепко сжаты.

— Андреа, как ты думаешь, может быть, мне переодеться?

Она даже не взглянула на него.

Доктор Макдональд положила руку ему на плечо:

— Наденьте то, в чем вам удобно. Все эти фотокамеры, вспышки, вопросы со всех сторон — вам не нужно будет беспокоиться о галстуке. Не любите галстук — в задницу его.

По его лицу промелькнула едва заметная улыбка. И исчезла.

— Она еще жива.

Дики кивнул:

— Она еще жива. Мы покажем фотографию Меган, призовем свидетелей, попросим, чтобы он отпустил ее… — Детектив-старший суперинтендант взглянул на меня. Откашлялся. — И оповестим людей, что завтра будет стояние со свечами в знак поддержки.