— И на сколько это потянет?

— От пяти до двадцати пяти. У судьи тут широкий выбор.

— И выпутаться никак нельзя?

— Нет. Я такой возможности не вижу.

— Аллилуйя! Наконец-то он исчезнет надолго. — Порция разрыдалась. — Бедные мальчики, — повторяла она снова и снова.

В приемной главного корпуса больницы собиралось все больше народу. Оззи беседовал с Джеффом и Ивлин Ростон, убитыми горем родителями. Они едва могли говорить. Потом пообщался с дядьями мальчиков, объяснил, что Симеон Лэнг находится под стражей и в ближайшие часы будет переведен в тюрьму.

— Да, — подтвердил Оззи, — он был пьян, и пьян до сих пор. Мне очень жаль.

— Лучше увезите его отсюда, — посоветовал один из дядьев, указывая на группу мужчин, стоящих неподалеку.

Разъяренные мужчины потрясали винтовками и пистолетами. Они были достаточно взвинчены, чтобы предпринять отчаянные действия. К ним постоянно подходили все новые люди. Ростоны выращивали сою, разводили кур и активно участвовали в жизни прихода. У них было много родственников и друзей, и они никогда не голосовали за Оззи.

К двум часам ночи все штатные помощники шерифа находились в больнице. В три они тайно вывели Симеона из здания и повезли в тюрьму. Оззи сообщил об этом дяде мальчиков.

Летти и Порция воспользовались той же боковой дверью, чтобы незаметно покинуть больницу. Джейк проводил их до машины, потом вернулся, минуя приемный покой, и нашел Оззи беседующим с двумя своими сотрудниками. Когда к ним подошел Думас Ли с фотоаппаратом на шее, они моментально замолчали.

— Слушайте, Джейк, у вас найдется минутка? — спросил Думас.

Джейк нерешительно посмотрел на Оззи.

— Никаких комментариев! — отрезал тот и спросил, обращаясь к Думасу: — Что у вас на уме?

— Только парочка вопросов.

— Вы можете подтвердить, что это Симеон Лэнг? — поинтересовался Думас, когда они с Джейком шли рядом по длинному коридору.

— Да, — ответил Джейк, поскольку отрицать было бессмысленно.

— И вы — его адвокат?

— Нет.