Линч подошел со стороны пассажирского места – там я был слеп, потому что пуля Блум разбила боковое зеркало.

Я пригнулся, схватил пистолет, выкатился через дверцу водителя и поднялся из-за капота. Мы с Линчем нацелились друг другу в голову. Половина лица у него оказалась изрядно помятой после того, как я швырнул его в кусты, и он наверняка жаждал со мной рассчитаться.

– Мальчики со своими игрушками.

Повернувшись, я увидел на другой стороне дороги Блум. Она целилась в меня из пистолета. Мои шансы в этой схватке резко упали.

– Убери палец со спуска, Майк. Возьми пистолет за ствол. Положи его и отойди, – приказала Блум. – Я не хочу убивать тебя здесь.

Я постоял, прикидывая варианты. Ничего хорошего мне не светило.

Но, не успев что-либо сказать или сделать, я различил шум мотора другой машины, а после увидел и «аккорд» Энни – она ехала с противоположной стороны по извилистой дороге, спускающейся с холма.

– Он у меня на мушке, – сказала Блум Линчу. – Поздороваешься с Энни? Мне она вряд ли обрадуется.

Линч снялся с места. Пока он бежал мимо въезда на подъездную дорожку, Блум напомнила ему держать рацию включенной. Дорога здесь слегка изгибалась, но я разглядел сквозь кусты, как Линч шагнул на дорожку перед машиной Энни.

Взвизгнув тормозами, «аккорд» остановился.

В одной руке Блум держала рацию, в другой – нацеленный на меня пистолет.

– Можешь считать мучеником себя, Майк, но не могу представить, что ты позволишь умереть Энни. Поэтому будь любезен кончить спектакль, положи пистолет, и мы все уладим, как взрослые люди.

– Это вряд ли.

Она вроде бы удивилась.

– Ты видишь Энни?

Я выглянул из-за машины. Энни я едва мог разглядеть, зато слышал, как она проклинает Линча, явно ошарашенная тем, как тот выскочил ей наперерез. Она высунулась из окна. Линч так и стоял перед машиной, слегка развернувшись, чтобы спрятать пистолет у правого бедра.

Блум подняла рацию.

– Положи пистолет, Майк, и веди себя хорошо, иначе я разрешу ее убить. Говоря между нами, я уже начинаю за него тревожиться. По-моему, он становится неуправляемым.

Не знаю, что было бы, явись они только по мою душу. Я был словно под кайфом от адреналина и боли, мне хотелось сжечь все дотла. Но когда под прицелом оказалась Энни, игра закончилась.

Или это они так считали. Моим единственным козырем было то, что они совершенно не представляли, с кем связались. Энни думала, что знает меня. Так же думал Джек. И так полагала Блум.