– Научишься! Волшебник Рыбака видит издалека, а брата-Волшебника – и того дальше, – загадочно ответила Майя, раскладывая на теплом граните симороновские причиндалы. – Свечку поставь под машину, вот так! Видишь, как хорошо горит?

Тем временем Алексей подвел к памятнику молодую женщину-казашку. Смуглокожая, с простенькой прической, в цветастом недорогом платье и розовой косынке на голове, она растерянно улыбалась, держа за руку маленького трехлетнего мальчика. Майя обратила внимание, что они подошли к ним, уже приняв условия игры: казашка держала в руках свои сабо и крохотные сандалетки сына с воткнутыми внутрь теплыми синими носочками. И молодая женщина, и маленький мальчик отважно топтали асфальт парка босыми ногами, они у них были почти что одинаковыми: золотисто-коричневыми, маленькими и аккуратными.

– Вот! – представил Алексей. – Это Катя.

– Катя Исинбаева, – неуверенно проговорила та, разглядывая Майю с любопытством, но без страха. – А у вас какой-то праздник, да?

– Катя у нас работает продавцом и учится на культурологическом факультете! – объявил Алексей с торжеством. – Сам Бог послал! Нет, Катюша, у нас тут… ритуал.

– Какой?

– Разжигание Внутреннего Огня на Победу. Вот этому молодому человеку, – Алексей показал на Кузнечика, – срочно требуется Победа. У него полоса неудач. Так что угощаемся, принимаем «Салют-колу» и танцуем.

– Танцуете? А разве тут можно? Это же памятник!

– Памятник есть пир человеческой памяти, – заметил Алексей нравоучительно. – Какой же пир без танца? Кроме того, мы ведь Танцующие Волшебники!

С этими словами он подсадил малыша на постамент. Тот с визгом сразу же полез на горячий металл.

Но Катя, вопреки опасениям Майи, не издала обычного для молодых мам тревожного кудахтанья: «Ай, упадешь! Ой, порежешься! Ай, обожжешься». Казашка с любопытством следила, как ее трехлетний сын штурмует зеленые изгибы корпуса ЗИС-5 с пусковой ракетной установкой.

– Не боишься? – проговорил Алексей, хитро глядя на молодую мать.

Та улыбнулась застенчиво:

– У нас в Джезказгане говорят: если сын в три года бросил мамкину титьку – здоровый будет, если в два года попытался на лошадь сесть – сильный будет… Пусть привыкает!

Алексей разливал по пластиковым стаканчикам «Салют-колу». Шоколадку раскрыли, разломали. Один кусок ухватил карапуз, бережно зажал в руках, отчего шоколад стал быстро таять, а малыш успел еще и размазать его по щекам.

Пока все шло по хорошему сценарию. Не хватало только белоносочной Лили. Майя снова вспомнила тот самый вчерашний разговор и рассказала стих про деньги. К ее удивлению Катя тут же подхватила: