– Ай, дэвил! Ехать надо. Бабка Сана сказала – туда-обратно. Пока, Медный! Помни Лойко!
– Да уж, запомню.
Медный посмотрел на нарисованный знак и похолодел. А молодой цыган исчез, оставив после себя запах коня и дегтя. Медный подошел к окну, и через пару минут ушей его достиг звонкий цокот. Он присмотрелся: из-за угла дома выехал Лойко на кауром коне, подхлестывая его плеткой, и погнал конягу в сторону вокзала.
Медный вернулся на кухню и принялся пить кофе, скребя бороду. Что-то такое случилось с мирным течением после их жизни появления в команде горластой девки-баскетболистки. Сначала этот оловянный жетон, сиреневый свет, потом кража и, наконец, этот автобус! Чертовщина какая-то. Может, пора бросить симоронить и заняться белой магией?!
Так до самого вечера он провел день впустую. Позвонил еще раз Олесе, но в трубке пели бесконечные гудки. Остальные ребята тоже не отвечали. Улицу опять затянуло хмарью над горизонтом. Пахло сыростью и концом лета. Медный сходил в сберкассу и снял с книжки последние деньги, отстояв километровую очередь.
Так подкрался вечер. Он с трудом усадил себя в кресло и начал читать про ассасинов – бумаги, переданные ему Шкипером.
Картина десятивековой истории разворачивалась перед его глазами. Вот она, зловещая улльра Старца, чернеющая на стене в прихожей и тут, на листе, нарисованная зеленым с красным.