Один из военных полицейских объяснил, что в субботу, во время утреннего обхода, между 8:00 и 9:00 утра, эта самая дверь была обнаружена приоткрытой. Команда Лофгрина немедленно занялась самой дверью, фотографируя ее и посыпая порошком для снятия отпечатков. ОКР позднее заявит протест против подобного вмешательства. Болдт с остальными проследовали за Сандерсом внутрь помещения.

Сержанта сразу же поразил эффект перспективы. Снаружи ангар казался просто большим; внутри его размеры утроились. От пола до потолка, поддерживаемого арочными перекрытиями, было добрых шестьдесят футов; дальняя стена стояла словно на другом конце футбольного поля. Между двумя стенами тянулись двадцать два ряда темно-синих пятидесятипятигаллонных бочек по десять штук в каждом ряду. Высота ряда достигала сорока футов, и бочки напоминали гигантские шпульки для исполинской швейной машинки. «Да их здесь никак не меньше нескольких тысяч», — с удивлением подумал Болдт, и общий объем хранящегося горючего наверняка превышает двести тысяч галлонов. Пять галлонов этого топлива, смешанного со своим вторым элементом, легко сравняют с землей обычный жилой дом. Огневая мощь, сосредоточенная в этом ангаре, производила потрясающее впечатление, и, пока остальные члены комиссии шли за военным полицейским по нескончаемому проходу, образованному колоссальными рядами шпулек, Болдт стоял с открытым ртом, пораженный абсурдностью происходящего. Холл мог залезть в любую из этих бочек, отлив по несколько галлонов здесь и там; хищение осталось бы совершенно незамеченным, уж слишком много здесь было горючего, чтобы правительство могло контролировать расход каждой его капли. Тщательная инвентаризация при таком ничтожно малом числе персонала на базе представлялась невозможной — в лучшем случае пришлось бы ждать результатов месяцами, если не годами.

Болдт не обратил внимания на то, что Ламойя задержался рядом с ним, стоя всего в нескольких футах позади своего сержанта, почтительно ожидая распоряжений. Иногда, подумал Болдт, Ламойя и вправду походил на полицейского.

Обводя глазами тысячи бочек, Болдт заметил:

— Он мог заполучить достаточно топлива, чтобы сжечь дюжину Дороти Энрайт, сотню! Впрочем, этого мы никогда не узнаем.

Качая головой, Джон Ламойя сказал:

— Да хранит Господь Бог Америку.

Глава сорок вторая

Глава сорок вторая

Бен скучал по Эмили. Дафна не отвечала на любые его вопросы о ней, делая вид, что ее просто не существует. Он метался между разговорами с Сюзанной, занятиями в школе для малолетних преступников и вечерами с Дафной. Он привык считать, что ему плохо жилось у Джека Сантори, с бесконечной чередой полупьяных женщин и ужасными стонами по ночам. Но изоляция оказалась еще хуже. Единственным, что удерживало его от побега, была угроза Дафны отлучить Эмили от бизнеса. Бен никогда не сделал бы этого, даже если бы на кону стояло его собственное счастье.