— Знаешь, что я думаю? — задал Лофгрин риторический вопрос. — Это ведь передняя труба. Фасад дома. Маловероятно, чтобы он заложил топливо в нее. Слишком заметно, правильно? Будь я на его месте, я зарядил бы задние трубы и запечатал передние. То есть мне пришлось бы провести меньше времени на виду.

Его рация прокаркала:

— Семь футов… восемь футов…

Лофгрин произнес в микрофон:

— Давай попробуем одну из задних труб, Рик. Как понял?

— Вас понял, — ответил человек на крыше.

— Сейчас действие разворачивается на задней части крыши, — сообщил Лофгрин Болдту. — Имей это в виду.

Над головами у них вертолет службы новостей нацелил слепящий столб света на крышу дома Болдта, конус его прошелся взад и вперед, пока наконец не остановился на мужчине в полном защитном снаряжении.

— Ну, в одном можно быть уверенным — тебя больше никогда не пригласят на вечеринку к соседям, — сказал Лофгрин.

Прожектор ушел с крыши, обшарил двор и остановился на Болдте с Лофгрином. Лопасти подняли сильный ветер, да и рев двигателя оглушал. Лофгрин махнул ему рукой, чтобы вертолет убирался, но тот продолжал висеть у них над головой. Поднявшимся сквозняком едва не сдуло человека на крыше; он поскользнулся на вибрирующей крыше, но успел вытянуть руку и за что-то ухватиться. Болдт перевел взгляд на припаркованные патрульные автомобили. Шосвиц что-то кричал в свою рацию, глядя на вертолет. Болдту не надо было читать по губам, чтобы понять, что лейтенант в бешенстве. Тридцать секунд спустя вертолет набрал высоту и шум двигателя ослабел, но прожектор продолжал прыгать между человеком на крыше и Болдтом и Лофгрином на тротуаре.

— Я у северной трубы в задней части крыши, — сообщил человек на крыше по рации Лофгрина.

— Кухня, — объяснил Болдт.

— Полегче, Рик. Эта труба может оказаться живой, — предупредил Лофгрин.

— Вас понял, — откликнулся человек на крыше.

Болдт не видел, как работает Рик, и это беспокоило его. Он услышал, как тот сообщил, что опускает камеру в трубу, и Болдт живо представил себе, как крошечная камера скользит вниз по черной пластиковой вентиляционной трубе, как мужчина не сводит глаз с монитора, в то время как крохотный лучик света исчезает в трубе.

— Один фут… — сообщил голос.

— Не спеши, — предостерег его Лофгрин. Болдт почувствовал, как от него исходит напряжение и беспокойство.

— Оп-ля, — сказал человек на крыше в микрофон рации. — Я вижу полупрозрачную мембрану на отметке восемнадцать дюймов.

— Замри! — выплюнул в радио Лофгрин. Он повернулся и взмахом руки подозвал к себе одну из своих ассистенток. У нее было симпатичное личико, ей едва перевалило за тридцать, и полный защитный костюм пожарного был ей слишком велик. В правой руке она держала серый пластмассовый ящик, тяжелый, судя по виду. Лофгрин сказал ей: — Кухня. Воспользуйся задней дверью. Вынимай ее очень медленно, как мы и говорили. Она должна быть где-то в стояке. Свяжись со мной и дай мне картинку, когда окажешься у низа стояка. Поняла?