Взрослые пытались, как водится, урезонить детишек, но куда уж там. Два пассажира – один в идеально выглаженной футболке-поло, другой в мятом костюме – принялись изливать возмущение по поводу шума. «Дурдом!» – сказала девушка в пестром жакете и, откинувшись на сиденье, сделала погромче музыку в плеере.
А она глядела в сумеречную синь – там, за стеклом. Темно-зеленая сумка лежала у нее на коленях. Она вздохнула. Длинные ресницы дрогнули. У нее нет прошлого. Больше нет.
* * *
Тогда был обычный серый день. Дождь лил стеной, капли плясали по лужам. Весь народ попрятался под козырьками подъездов, на автобусных остановках, в подземных переходах и магазинах. Но никто – под зонтом. Потому что завеса дождя рухнула совершенно неожиданно прямо с ясного неба, которое моментально превратилось в кипящий тучами котел.
Она не любила толчею, поэтому предпочла людскому скопищу на остановке общество длинных капель воды, падавших отвесно вниз. Синий плащ промок вдрызг, вода пропитала всю одежду, и она кожей чувствовала холодные прикосновения дождя.
Люди бранились на непогоду и брезгливо морщились, но она подставляла дождю лицо и улыбалась. Она любила дождь, он всегда поднимал ей настроение. Скоро она будет дома – вот только дождется маршрутку. Скоро, скоро она будет дома, а там – теплый плед и горячий чай. Она вздохнула в предвкушении.
По дороге неслись машины, маршрутки все не было. Ее взгляд упал вниз и наткнулся на белый карандаш. Он лежал в грязи, потерянный или выброшенный кем-то – художником? Студентом?.. Она вдруг наклонилась и подняла его, удивившись своему поступку. Стерла грязь.
Обычный чертежный карандаш.
Нет, совсем даже не обычный. А какой-то странный, как будто фальшивый. Он казался нереальным. Она удивленно вскинула брови.
Подъехала маршрутка, и она, сжав странную находку в руке и перепрыгнув через лужу, открыла дверь. Улыбнулась водителю, протянула деньги и устроилась у окна.
Она покрутила карандаш в руках, усмехнулась и сунула его в карман плаща. Стала глядеть на мелькающие мимо дома, деревья, автомобили.
* * *
Самолет разрезал сизые тучи.
Серо-серебряный грифель карандаша замер в нескольких миллиметрах над чистым листом. Рука немного подрагивала, карандаш отбрасывал причудливую тень на бумагу. На листе лишь отпечатки нечитаемых фраз от прошлых записей. Но это – первая страница. У корешка видны клочки вырванных предыдущих первых страниц.