— Господи, Анжела! Что я такого сделал?

— Ничего, — пробормотала она.

— Я думал, мы — друзья. Понимаешь?

— Мы можем ими и остаться. Но, думаю, на этом дело и закончится.

— Почему?

— Сам знаешь, почему.

— Нет, не знаю.

Она долго и пристально смотрела на огонь. Затем, не поднимая головы, сказала:

— Я не совсем такая, как ты себе представлял, так ведь?

Говард пожал плечами.

— Ну, я не знаю. Я никогда… не рассчитывал на то, что ты девственница. Понятно, кто станет в наше время…

— Возможно, ты.

Лицо Говарда вспыхнуло ярким румянцем.

— Не по своей вине, будь уверена, — промямлил он, нервно хихикнув.

— И не по своей воле я перестала ею быть.

— Я знаю.

— Но это не считается, так ведь? А главное то, что я теперь испорченный товар. Повреждена настолько, что это даже не укладывается в твоей голове. Ты не можешь прикоснуться ко мне теперь, не вспоминая о всех ублюдках, которые надо мной издевались. И без чувства брезгливости.

— Это бред какой-то.

— Не лги. Это правда, и тебе это известно.

— Это неправда.