Вместо того чтобы выгружать и дальше горстями, я присел рядом с ней, схватил за ближайшую ко мне руку и бедро и приподнял.

Приподнял и перевернул.

Выгрузил ее, как каноэ.

И тут же она начала всплывать. Придерживая ее за руку, я встал. На поверхность она поднялась с тихим плеском. Ее неясные бледные очертания были едва-едва видны. В некоторых местах на спине и ягодицах луна сделала белые отметины. Когда я начал буксировать ее к берегу, лунные зайчики побежали вниз по телу.

Добравшись до берега, я влез на наклонную плиту.

Присев у самого ее края, я потащил труп за руки. Затем, пошатываясь, начал пятиться назад, вытягивая его вверх. Послышались хлюпающие звуки, словно кто-то выбирался из ванны.

Руки ее я отпустил, но остался стоять на коленях над ее головой.

Лунный свет высвечивал нас словно прожектором. Белым рассеянным светом, затуманенным из-за пасмурной погоды.

Но все же достаточно ярким, чтобы я кое-что мог разглядеть.

Женщина была избита. Спина и ягодицы были буквально испещрены серыми пятнами, которые при ближайшем рассмотрении оказались синяками. Кроме того, они были крест-накрест исполосованы, словно ее били кнутом.

Кроме того, на спине у нее было множество колотых ран, каждая из которых представляла собой узкую щель, чуть более дюйма длиной с припухшими края ми. (Вероятно, сделаны они были лезвием, ширина которого примерно соответствовала ширине ножей, которые я видел на поясе Уэзли, когда он перелетал через расселину.) Я с большим трудом отыскал все раны — некоторые были спрятаны среди рубцов, оставленных плетью. Так что мне пришлось ползать вдоль тела, пока я рассмотрел и пересчитал их.

На спине у несчастной я обнаружил восемнадцать колотых ран.

Еще девять на ягодицах.

Но там меня ожидало удивительное открытие — то, что я мог бы заметить с самого начала, если бы мое внимание не было полностью поглощено ее ранами.

Не считая синяков и следов от плети, ее ягодицы были того же самого бледно-серого оттенка, как поясница и бедра.

А где же линия загара?

У Билли, насколько я знал, была четкая граница между загоревшей кожей и местами, прикрытыми бикини. Там, где она не была смуглой, она была белой, как сметана.

Без своих черных плавок она наверняка выглядела так, как если бы переоделась в новую, белую пару.

Она не могла быть вся одного цвета, как эта женщина.

Несколько мгновений я был уверен, что это не Билли. Затем в душу начали закрадываться сомнения.