Слово «повинуйся» стало кровоточить.

Отдельные его части кровоточили довольно сильно, и Брейс несколько раз шептал с придыханием: «Лучше остановиться» и «Надо обработать раны».

Но она неизменно возражала: «Все нормально». Она не хотела не только, чтобы это остановилось, но чтобы даже прервалось хоть на миг.

Насколько помнилось, она, должно быть, произнесла «все нормально» раз десять или двенадцать, еще когда они были в кабинке.

Сейчас он спрашивал:

— Ничего, если мы используем махровую простыню?

А она отвечала:

— Все нормально.

Приподнявшись на локтях, она смотрела, как Брейс накрывает слово «повинуйся» простыней. Он сидел на корточках сбоку, голый и мокрый. На белой поверхности стали проступать кровавые точки.

Брейс покачал головой.

— Простыня, наверное, испортится. — Стекавшая с его подбородка вода капала ей на бедра.

— Все нормально, — сказала она и улыбнулась.

Когда их взгляды встретились, Брейс улыбнулся в ответ:

— Это все, что ты умеешь говорить?

Она кивнула.

— Нам следовало остановиться. Это моя вина, что снова пошла кровь.

— Все в порядке.

Его взгляд упал на простыню.

— Не знаю, что на меня нашло, — признался он.

— Зато я знаю, что в меня вошло.