— Вам необходимо отдохнуть.

— Послушайте. Пообещайте мне. Пообещайте, что отвезете меня туда. В Ронсево. Мне хочется узнать, кто же живет по тому адресу.

— Да не могу я вас так…

— Обещайте.

— Поговорим после. — Она устало посмотрела в окно.

— В чем дело? — спросил Хьюстон.

— Да не время сейчас…

— А ну-ка, подробнее.

— Мне придется задать вам один вопрос. Хотела бы я этого не делать. — Хьюстон нахмурился. — Это даже не вопрос… Но, вы поймите…, необходимо все подготовить. — Хьюстон все еще не понимал. — Ваше посольство сделало запрос. У вашей жены не было ни родителей, ни детей. Не осталось никого, кто мог бы подписать…

— Что подписать?

— Документы.

Воцарилось молчание.

— Где бы вам хотелось ее похоронить?

— О, Господи. — Хьюстон не смог удержать слез. Он заплакал. Он плакал и плакал. И думал, что слезы никогда не кончатся.

14

14

Гроб медленно провалился под пол. Пита передернуло. Под ногами что-то загремело. Гроб исчез. Крутящаяся панель выдвинулась наверх и закрыла напольный люк. Со щелчком зашла в пазы. Гудение замолкло. В комнате воцарилась тишина.

Хьюстон повторял бесконечно: старайся не думать о том, что там, внизу,  произойдет… происходит. Но тут он услышал — или решил, что услышал — какой-то посторонний звук, зловещий, мерзкий, под ногами, рычание пламени… как дома, в каминной трубе.

Ему отчаянно хотелось уйти. Отвернувшись от пурпурных бархатных драпировок, от столбиков, доходящих до пояса и соединенных кручеными веревками, ограждающих место, где стоял гроб, он, как старик, прошаркал подошвами по идеально-гладкому полу.

Вся в черном, за его спиной стояла Симона. Рядом с ней в трауре переминался с ноги на ногу отец. Хьюстон вздрогнул, увидев их, в щеках напряглись мышцы. Распорядитель шагнул вперед и мрачно поклонился. Если мсье соблаговолит прийти утром…