Виктор бросил взгляд на позицию, потом на гроссмейстера.

«Очень перспективная у меня атака… Но не видно «форсажа»… пока везде защита у него имеется… к тому же я без пешки…, что думают Жорж и Евгеньич по этому поводу, интересно?»

Одинцов поднял голову и увидел, что оба «импресарио» стоят с весьма невозмутимыми лицами, однако указательный и средний пальцы на обеих руках у них почему-то скрещены между собой.

«Ясно, — хмыкнул про себя Одинцов, — молча говорят мне, чтобы тут же соглашался на ничью. Так… так… Может, все-таки попробовать «забодать» гросса? Но проигрывать ни в коем случае нельзя. Иначе матч закончится вничью, и меня нужно будет линчевать, или зажарить, как карася на сковородке. Надо подумать, время есть, и я могу принять мирное предложение в любой момент».

Одинцов погрузился в размышления.

Зрители с нетерпением ждали его решения.

В углу за судейским столиком сидел арбитр и читал свежий выпуск Le Monde.

Прошло двадцать минут.

Одинцов взглянул на циферблат часов.