Светлый фон
— Витя… Пойдем отсюда, — мягкий голос Симоны вывел шахматиста из состояния ступора.

— Да… да… конечно… ты прости меня за тот вечер, я был, наверное, неправ… прости, Симона.

— Да… да… конечно… ты прости меня за тот вечер, я был, наверное, неправ… прости, Симона.

Одинцов с какой-то болью посмотрел в глаза той, о ком думал долгими часами все последние месяцы.

Одинцов с какой-то болью посмотрел в глаза той, о ком думал долгими часами все последние месяцы.

Девушка опустила голову.

Девушка опустила голову.

— Жорж, Евгеньич, Матильда, Патрик! Спасибо, что пришли!

— Жорж, Евгеньич, Матильда, Патрик! Спасибо, что пришли!

Он не стал слушать слова утешения одноклубников.

Он не стал слушать слова утешения одноклубников.

— Извините, я тороплюсь… Симона, подвези меня, пожалуйста, на улицу Лафаетт!

— Извините, я тороплюсь… Симона, подвези меня, пожалуйста, на улицу Лафаетт!

— Хорошо.

— Хорошо.

Они вышли из здания и сели в машину.

Они вышли из здания и сели в машину.

— У тебя встреча? — спросила девушка.

— У тебя встреча? — спросила девушка.

— Я должен сегодня забрать авиабилеты на остров Реюньон, через неделю вылет на турнир. Надеюсь, там не будет этих судей и таких игроков. Все-таки примерно десять тысяч километров отсюда… — невесело пошутил Одинцов.