Его душило одиночество. Никогда прежде мальчик не покидал стены родного дома. Прочитав свое имя в списке принятых, он понял: начинается новая жизнь, в которой уже не будет места для прошлого. Опытным педагогам не составило труда распознать его дар. Преподавателями по классу фортепиано были Изабелла Венгерова и Рудольф Серкин. Филипп прилежно изучал сольфеджио, на факультативе брал в руки флейту. После занятий он оставался, чтобы сыграть с друзьями пару-тройку камерных произведений. Рояль, служивший когда-то предметом то ли вожделения, то ли ненависти, стал теперь смыслом его жизни. Прикосновения к волшебным черным и белым клавишам отзывались криком испуганной птицы, плеском морской волны, гневным рокотом богов. Этот язык был понятен всей вселенной.
– Первый концерт я дал в восемнадцать, вместе с Детройтским симфоническим оркестром.
–
– Было страшно?
Он потел от страха. Одно дело – играть перед группой товарищей, и совсем другое – оказаться лицом к лицу с теми, кто за право послушать его заплатил большие в общем-то деньги. Юноша нервно расхаживал за кулисами, когда со спины к нему приблизился менеджер.
Он потел от страха. Одно дело – играть перед группой товарищей, и совсем другое – оказаться лицом к лицу с теми, кто за право послушать его заплатил большие в общем-то деньги. Юноша нервно расхаживал за кулисами, когда со спины к нему приблизился менеджер.
– Пора. Иди!
– Пора. Иди!
Невозможно забыть чувство, охватившее его на сцене. Послышались ободряющие хлопки, он сел к роялю, и страх тут же улетучился. После этого выступление следовало за выступлением. Ему рукоплескали Европа и Азия, его слава гремела. Предложил свои услуги Уильям Эллерби – самый известный в стране импресарио. Два года спустя о Филиппе Адлере заговорил весь мир.
Невозможно забыть чувство, охватившее его на сцене. Послышались ободряющие хлопки, он сел к роялю, и страх тут же улетучился. После этого выступление следовало за выступлением. Ему рукоплескали Европа и Азия, его слава гремела. Предложил свои услуги Уильям Эллерби – самый известный в стране импресарио. Два года спустя о Филиппе Адлере заговорил весь мир.
Филипп посмотрел на Лару, лукаво улыбнулся:
– Перед выходом на сцену я и сейчас испытываю страх.
– Как вообще проходят гастроли?
– О, там никогда не бывает скучно. Однажды вместе с Филадельфийским симфоническим я отправился в Брюссель. Оттуда предстоял перелет в Лондон, но рейс задерживался из-за тумана, и нас всех автобусом повезли в аэропорт Шипхол, Амстердам. Тамошний чиновник объяснил, что зафрахтованный для нас самолет слишком мал, поэтому с собой можно взять или инструменты, или багаж – на выбор. Разумеется, мы предпочли инструменты. В Лондоне до концерта оставались считанные минуты, и мы играли небритые, в футболках и джинсах.