— Слышала, он был говнюком, — говорит она, глядя на фото Готта. — Но даже говнюки заслуживают правосудия.

— Неудивительно, что Эллиот о нем не упоминал.

— А он когда-нибудь говорил о своей девушке?

Я смотрю на нее.

— Девушке?

— Джоди Андервуд. Они с Эллиотом два года жили вместе.

Это удивляет меня.

— Он был настолько поглощен блондинками, что ни разу не упоминал ни о какой девушке. А Вы ее видели? Какая она?

Она не сразу отвечает. Что-то беспокоит ее, что-то заставляет колебаться, прежде чем ответить.

— Джоди Андервуд мертва. Ее убили в ту же ночь, что и Леона.

Я изумленно воззряюсь на нее.

— Вы мне не сказали. Почему Вы мне не сказали?

— Это текущее расследование, поэтому есть вещи, о которых я не имею права Вам рассказывать, Милли.

— Вы привезли меня сюда, чтобы помочь, и все еще скрываете от меня вещи. Важные вещи. Вы должны были рассказать мне об этом.

— Мне не уверены, что их смерти связаны. Убийство Джоди выглядит как ограбление, и способ убийства кардинально отличается от убийства Леона. Вот почему я и пришла за этими образцами волос. Мы ищем вещественную связь между нападениями.

— Разве она не очевидна? Связь — это Эллиот. — Осознание потрясает меня с такой силой, что сейчас я не могу говорить, не могу даже дышать. Я шепчу: — Связь — это я.

— О чем Вы?

— Почему Вы связались со мной? Почему решили, что я могу помочь?

— Потому что мы следовали за ниточками. Они привели нас к убийствам в Ботсване. И к Вам.