Киплинг начал перешептываться со своим клиентом, представителем «Топ маркет», краснолицым коротышкой в дешевом и тесноватом для него костюме. Тот так и кипел от злости, потел и брызгал слюной, однако отдавал себе отчет в том, что происходит. И еще было очевидно, что доверия между клиентом и его адвокатом не существует. Наконец Киплинг спросил:

— Нельзя ли нам посовещаться минут пять, ваша честь?

— Можно. Но только пять минут, не больше.

И эти двое выбежали из зала.

Памела наклонилась к Саманте и прошептала:

— Просто ушам своим не верю.

Саманта кивнула с важным видом, точно это было лишь одно из ее многочисленных слушаний в суде. И притворилась, что изучает какой-то документ: начала, хмурясь, подчеркивать какие-то слова в нем, хотя больше всего на свете ей хотелось воскликнуть: «Я и сама не верю! Это мой первый суд!»

Разумеется, это был никакой не суд, скорее просто слушания. Но это был ее первый в жизни иск, и она никак не рассчитывала выиграть его с таким блеском.

Дверь отворилась, в зал вбежали ответчики и уселись за свой стол. Киплинг посмотрел на судью и сказал:

— Мы это, ваша честь… Ну, короче, действительно, похоже, мой клиент допустил ряд ошибок и искренне сожалеет о последствиях. Так что мы считаем ваше предложение вполне справедливым и согласны на мировую.

Саманта возвращалась в Брэйди. И думала о Доноване и Джеффе, о том, как они тоже возвращались в город, летел как на крыльях с вердиктом по делу Тейтов стоимостью в три миллиона. Они наверняка так же радовались и гордились собой, как сейчас Саманта. Она со своими коллегами спасла семью Букер от бездомного жалкого существования, возможно даже от голода, помогла им вернуться к нормальной жизни. Они решительно добивались правосудия и победили. А плохие парни были посрамлены.

Прежде она никогда не чувствовала себя настоящим серьезным адвокатом, полезным и нужным человеком.

Ленч в понедельник превратился в празднование блестящей победы Саманты в ее первом судебном деле. Аннет советовала ей в полной мере насладиться моментом, поскольку такие победы в их жизни случаются не часто. Мэтти предупредила, что праздновать, пожалуй, преждевременно — ведь чек от ответчика еще не поступил. Какое-то время они обсуждали дело Букер, затем сменили тему. Мэтти сообщила, что Джеффа выпустили из тюрьмы в Чарлстоне. Саманта спросила:

— Что, он внес залог или просто сбежал?

Оказалось, что освобождению Джеффа поспособствовал какой-то известный адвокат, один из приятелей Донована. Нет, ни о каком преступлении речи не было.

Утром Аннет позвонил один из секретарей суда и предупредил, что некий юрист семейства Крамп собирается подать жалобу и восстановить завещание Фрэнсин Крамп, которое она подписала пять лет тому назад и которое, судя по всему, показывала Саманте во время своего первого визита. Семья хочет добиться его признания действительным на том основании, что Фрэнсин уничтожила свое последнее завещание, составленное и подписанное в центре. Словом, замаячила какая-то туманная история, и ввязываться в нее никто из присутствующих не хотел. Пусть Крампы получат свою землю и продадут угольной компании, лично им все равно. Тем не менее, как пояснила Мэтти, они юристы и являются лицами ответственными, а потому обязаны, по возможности, предотвратить попытку мошенничества. У них имеется оригинал последнего завещания, присланный им по почте неким неизвестным человеком уже после того, как сама Фрэнсин Крамп впала в кому. Получается, она его не уничтожила, просто прятала от детей и надеялась, что в центре ей помогут, подадут в суд, чтобы утвердить его официально. Так стоит ли им сейчас показать завещание и начать войну, которая будет длиться несколько лет? Или они должны выждать и посмотреть, что затеяли Крампы? Весьма велика вероятность того, что члены семьи будут продолжать лгать, утверждая, что Фрэнсин уничтожила завещание. А если ложь будет произнесена под присягой, а потом это обнаружится, семейство ждут нешуточные неприятности. Скорее всего, они сами попадут в ловушку, и избежать этого им поможет только центр, предъявив новое завещание прямо сейчас.