Дек сидит, откинувшись на спинку стула, рот его разинут, заячьи резцы блестят.

— Так это они нас подслушивают! — верещит он, ошалело качая головой, когда запись заканчивается.

Мы тупо пялимся на магнитофон, словно он способен объяснить нам, как это случилось. Несколько минут я сижу парализованный, не в состоянии и рта раскрыть. Даже шевельнуться не могу. Внезапно звонит телефон, но ни один из нас даже не пытается взять трубку. В данную минуту мы панически боимся своего аппарата.

— Наверное, надо бы Киплеру сказать, — сдавленно говорю я наконец. Язык поворачивается с трудом, во рту пересохло.

— Нет, не стоит, — молвит Дек, снимая очки с толстенными линзами и протирая глаза.

— Почему?

— Давай-ка пораскинем мозгами. Нам известно — или нам кажется, что известно, — что Драммонд и/или его клиенты прослушивают нашу телефонную линию. У Драммонда рыльце, несомненно, в пушку — мы его только что разоблачили. Доказать это мы не в состоянии, поскольку поймать его на месте преступления невозможно.

— Ну да, он будет все отрицать с пеной у рта.

— Вот именно. И что тогда делать Киплеру? Не станет же он голословно обвинять этого проходимца. Разве что приструнит ещё пару раз при свидетелях.

— Драммонд уже привык получать по мозгам.

— А на суде ничего из этого не выйдет. Не станем же мы жаловаться жюри присяжных, что мистер Драммонд и его клиенты вели во время следствия грязную игру.

Мы оба задумчиво таращимся на магнитофон и ломаем головы, пытаясь придумать выход из положения. В прошлогоднем курсе лекций по этике нам приводили пример адвоката, который осмелился тайком записать на магнитофон телефонный разговор с одним из своих коллег и был жестоко наказан. Да, пусть я не прав, но моя вина не идет ни в какое сравнение с гнусным поступком Драммонда. Вдобавок беда в том, что, предъяви я магнитофонную ленту в качестве улики, то неизбежно пострадаю сам. А вот Драммонд выйдет сухим из воды — никто не докажет, что «жучки» установлены по его приказу. Да и по его ли? И его ли ведомство нас подслушивает? Может, он пользуется сведениями, которые поступают от его нечистоплотного клиента?

Нам никогда этого не узнать. Да и по большому счету это не так уж важно. Главное — Драммонд в курсе дела.

— Мы можем извлечь из этого выгоду, — заключаю я.

— И я так думаю, — кивает Дек.

— Но мы должны соблюдать осторожность, чтобы они ничего не заподозрили.

— Да, и я предлагаю вести игру до самого суда. А уж там мы улучим подходящий момент, чтобы утереть им нос.

И мы с Деком медленно расплываемся до ушей.

* * *