При укусе любого гада из этой категории человек мгновенно не умирает. Чтобы околеть от хорошей дозы нейротоксика, нужно не менее двух часов. Не менее. Выходит, что жертву нужно укусить гадиной и минимум два часа держать взаперти, не давая возможности обратиться за квалифицированной помощью или самому вколоть себе солидную порцию сыворотки.

Существуют, конечно, некоторые нюансы. Если жертва получит полную дозу, допустим, в шею или в область сердца, тогда действие яда происходит гораздо быстрее. Но змея в любом случае кусает, делая выпад, не превышающий одной трети длины своего тела. Она не прыгает с дерева, как некоторые предполагают, потому что может сломать ребра, и потому большая часть укусов приходится в район голени или чуть выше.

А предположить, что Мовика может укусить любая из этих малоподвижных гадин, которых он содержит, в тот момент, когда хозяин возьмет ее в руки, практически невозможно – повторяю, он слишком опытен, чтобы ошибиться в намерениях змеи… Хм. Да уж.

В общем, идею с гадами, как ни привлекательна она казалась на первый взгляд, пришлось с большим сожалением отложить в сторону и заняться чем-нибудь попроще.

Я прошвырнулся по обширному малолюдному базару, прокручивая в голове варианты наиболее подходящих несчастных случаев, и отметил, что ничего хорошего пока на ум не идет. Так же я отметил, что, пожалуй, в доэсэнгэвский период в это время года приморские города были гораздо богаче приезжими людьми.

Мне посчастливилось разок попасть с родителями на побережье в конце бархатного сезона – по официальной версии я тогда болел дизентерией и валялся в изоляторе детской поликлиники. Да, тогда товарищи массово отдыхали – имели возможность, хотя демократии, которая принесла нам всем свободу от чего-то, еще не было.

На базаре я купил всякой всячины: пиво, зелень, хорошую копченую колбасу, фрукты и кусок свежего мяса – решил сварить борщ, которого бы хватило на оставшийся период пребывания в этом тоскливом месте.

Затем я вырулил на пустынную набережную и прогулялся по ней немного. Вспомнил Визбора: «В Ялте ноябрь…» – и легкая грусть заполнила мое очерствевшее нутро. Ноябрь, конечно, еще не наступил, но желтые листья вместе с грязными пакетами и прочим летучим мусором ветер уже вовсю гнал по набережной. Волны ударялись в парапет, шипя, словно стадо гадов, или стая – чего там у гадов?

В этом году осень довольно ранняя. Погода с каждым днем портилась. С утра небо заволокло серыми сплошными облаками, понемногу моя легкая грусть тяжелела, и вот у меня уже было препаршивейшее настроение. Потому я очень скоро походя обидел мужика лет сорока пяти, который торговал мороженным и ни в чем не был виноват.