Мисс Калли листала страницы своих заметок.

— Вот! — Она наконец нашла то, что искала. — Мы торжественно поклялись никогда не рассказывать никому о том, что происходило в комнате совещаний, но сейчас это слишком важно, чтобы продолжать хранить тайну. Виновным мы признали мистера Пэджита быстро и единогласно. Но когда речь зашла о смертной казни, несколько человек высказали несогласие. Мне, разумеется, не хотелось никого посылать на смерть, но я поклялась следовать требованиям закона. Обсуждение проходило очень бурно, было сказано немало резких слов, прозвучали даже оскорбления и угрозы. Не очень-то приятно было там находиться. Когда линия фронта определилась окончательно, оказалось, что трое присяжных категорически выступают против смертной казни и менять своего решения не намерены.

Она показала мне соответствующую страницу своих записей. Четким разборчивым почерком там в две колонки были написаны имена — в одной девять, в другой — три: Л. Фаргарсон, Мо Тиле и Максин Рут. У меня, глядя на эти три имени, челюсть отвалилась от изумления, а следом пришла мысль: возможно, передо мной список убийцы.

— Когда вы это писали? — спросил я.

— Я делала заметки по ходу процесса, — ответила она.

Почему же Дэнни Пэджит стал убивать присяжных, которые отказались послать его на казнь? Тех, кому удалось спасти ему жизнь?

— Он не тех убивает, верно? — вырвалось у Сэма. — То есть я хотел сказать — все это ужасно, но, если человек решил мстить, зачем охотиться за людьми, которые пытались его спасти?

— Вот и я говорю: что-то здесь не так, — согласилась мисс Калли.

— Вы исходите из того, что он знает слишком много, — возразил я. — То есть что ему известно, как кто голосовал. Я, например, долго пытался это выяснить, но никто из присяжных ни разу не проговорился о том, как распределились голоса. Процесс очень скоро вообще отошел в тень — началась десегрегация. Пэджита отправили в Парчмен в тот самый день, когда суд объявил приговор. Вполне вероятно, что первыми он отстреливает просто тех, кого легче достать, а мистер Фаргарсон и мистер Тиле оказались самыми уязвимыми.

— Все это как-то странно, — заметил Сэм.

Мы долго прикидывали, что и как. Мне ни одна из версий не казалась правдоподобной, впрочем, я ни в чем не был уверен. Потом в голову пришла другая мысль:

— Надо иметь в виду, что все двенадцать присяжных признали его виновным.

— Может быть, может быть… — Судя по всему, мисс Калли мои соображения не убедили.

— Так или иначе, я обязан передать эту информацию шерифу, — сказал я.

— Мы пообещали друг другу никогда не разглашать тайну совещательной комнаты.