Лавина перенесла ее на несколько сотен ярдов вниз по склону, усеянному теперь мусором, остатками лесного побоища – перевернутым снегом, всклокоченными елями, поломанными осинами…

Хартман поднялась и долго стояла, прислушиваясь и сжимая в левой руке ключ, который забрала у Стивена Коула, ловя малейшие признаки движения.

Где-то неподалеку под снегом лежит девочка.

Вернулся холод.

Пианистка подняла молодую осину, обломала с нее ветви и медленно двинулась вверх по склону, в сторону поляны, тыча палкой в снег в попытках найти ребенка.

* * *

Но я к Тебе, Господи, взываю, и рано утром молитва моя предваряет Тебя[32].

Стивен Коул лежал в темноте, под снегом.

Для чего, Господи, отреваешь душу мою, скрываешь лице Твое от меня?

Он думал, что не может шевельнуть рукой из-за того, что его придавило несколькими сотнями фунтов снега и деревьев. Так оно и было, но причина его полной неподвижности была в переломах – рук, ног и позвоночника в четырех местах.

Проповедник попытался позвать Гарриет, но снег набился ему в рот.

Я несчастен и истаеваю с юности; несу ужасы Твои и изнемогаю. Надо мною прошла ярость Твоя, устрашения Твои сокрушили меня, всякий день окружают меня, как вода: облегают меня все вместе.

Дышать становилось все труднее, потом каждый вздох стал приносить все более сильную боль, а потом вдохнуть стало и вовсе невозможно.

Перед глазами возникли колонны обжигающего света – фиолетового и коричневого.

Стивен снова попытался позвать Гарриет, чтобы покончить со всеми страданиями, но мысли унесли его на продуваемый ветрами берег в Южной Каролине.

Ты удалил от меня друга и искреннего; знакомых моих не видно.