Чтобы детская попка не проваливалась, Грифф выбрал покрышку поменьше, протянул цепь через старый садовый шланг, дабы не повредить дерево, и подвесил всю эту конструкцию так, чтобы сиденье располагалось горизонтально.

– Какой же ты молодец!

– Испытать не хочешь?

– Конечно, хочу! – Шелби сунула ему в руки большой термос и подалась вперед, чтобы дать себя поцеловать.

– А здесь что?

– Лимонад с водкой. По дедушкиному рецепту. Ты такого не пробовал! – Шелби села на покрышку и крепко ухватилась руками за цепи. – Надежно!

– Забава должна быть безопасной, – сказал Грифф и подтолкнул ее.

Она откинулась назад, волосы разлетелись, раздался веселый смех.

– Вот уж действительно забава! Как это тебе в голову пришло?

Он не стал признаваться, что давно обдумывал, какие бы качели соорудить для ребенка на заднем дворе. Идея с покрышкой пришла ему неожиданно.

– Да вот, осенило. Когда мне было столько лет, сколько Кэлли, у меня был приятель Тим Макноти. Так вот, у него во дворе были похожие качели, только покрышка крепилась вертикально. А я подумал, так будет удобнее.

– Очень здорово! Кэлли наверняка придет в восторг.

Пес как загипнотизированный сидел на траве и водил головой вправо и влево, следя глазами за Шелби.

– Голову даю на отсечение, с тех пор, как я видела его в последний раз, этот пес успел подрасти. А прошло-то всего несколько дней.

– Мой следующий проект – собачья будка. Большая.

– Да уж. Маленькой тут не обойтись.

Шелби соскочила с качелей.

– Прости, что у меня совсем на тебя времени не было. Такое ощущение, что каждую минуту у меня новое дело.

– Знакомая вещь. Ничего страшного, Рыжик. Ведь женятся наши близкие друзья. Это тебе не шутка.

– Если бы мне не удалось сдержать аппетиты мисс Битси, мы бы имели тут целый парад не хуже Дня благодарения. Она из меня все жилы вытянула. Ни сил, ни креативных способностей не осталось. Она постоянно перескакивает с помолвки на свадьбу и обратно, у меня от нее голова кругом идет. Вбила себе, что Эмма-Кейт должна прибыть на церемонию – место еще не определено – в карете принцессы. В упряжке белых лошадей! И все потому, что Эмма-Кейт, видите ли, об этом мечтала, когда ей было двенадцать. Пришлось попотеть, чтобы ее отговорить.