Кэлли носилась по двору с собакой и пускала мыльные пузыри, а Шелби сидела с Гриффом на террасе.

– Невероятно! Ты купил ей еще одну машинку для пузырей!

– Это не «еще одна». Это машинка, чтобы играть здесь.

– Я так рада, что ты разрешил ненадолго привезти ее сюда.

– Рыжик, да привози сколько хочешь!

– Кажется, я это уже поняла. Вчера, по дороге в эту хибару, и пока там были, у меня столько всего в голове пронеслось! Я не хочу о нем говорить, скажу только, что папа навел справки в больнице. Оба пришли в сознание. Ричард пытается добиться сделки со следствием, но никто идти у него на поводу не собирается. А второй поет соловьем. Думаю, Форрест правильно говорит: ему уже на свободу не выйти. И мне незачем тревожиться за Кэлли.

– Я бы ни за что ему и близко к ней подойти не дал!

Шелби услышала в его голосе и ненависть, и любовь.

– Я тебе верю. Сегодня все, что вчера случилось, кажется каким-то сумбурным. Не уверена, что рассказала все ясно и понятно.

– Неважно. Главное – ты здесь.

– Я потом приготовлю нам что-нибудь вкусное на ужин. Нам троим.

– Я сам приготовлю.

Она с улыбкой уткнулась лбом в его плечо.

– Ты, конечно, неплохой кулинар, но я готовлю лучше. И мне хочется заняться каким-то нормальным делом. Когда я здесь, у тебя, у меня такое состояние: все нормально.

– Так оставайся! Сначала на ужин, потом на ночь, на завтрак. Оставайся!

– Не забывай, у меня Кэлли.

Грифф помолчал, потом поднялся.

– Не хочешь на минутку войти? Хочу тебе кое-что показать.

Она оглянулась на происходящее во дворе, и Грифф тоже обернулся.

– Эй, Рыжонок, не присмотришь за Сникерсом, чтобы он со двора не убежал? Нам с мамой надо на минутку зайти в дом.